Я слышал, как начало скрипеть кресло. Слышал, как мой собеседник медленно поднимается и что-то резко открывает. Чертовски страшно было слышать, но не иметь возможности видеть то, что происходит, словно я ослеп и единственный мой ориентир - это слух. Впрочем, по звуку я догадывался, что кто-то встал, чтобы открыть окно.
Было удивительно, с какой скоростью исчезал дым из помещения, но даже после того, как всё выветрилось, мне понадобилось время, чтобы всё в округе стало для меня видимым. И долго не думая, когда вокруг всё стало ясным и привычным, я повторно осмотрелся по сторонам, уделяя внимание деталям и первое, что я увидел – это мужчину в возрасте, сидевшим с кроссвордом в руках. На вид ему было около шестидесяти двух лет, худощавое лицо со шрамом над правым глазом, хрупкое телосложение, на макушке головы практически не было волос, а большая часть из них уже были седыми. Тёмные брови сливались в одно целое, словно ряд колючих проволок, натянутых над глазами. Его верхняя губа была заметно тоньше, в отличие нижней и слегка подёргивалась. Глядя на него, меня окутывал страх, да и только.
Это было старое, не совсем приятное на вид место. Не смотря на то, что дым выветрился сквозь небольшое окно, находящиеся позади кресла, на котором он сидел, по-видимому, исполняя роль администратора, на ресепшене по-прежнему разило табачным дымом, дышать было практически нечем.
Внутри меня что-то сжимало, было трудно выдавить из себя хоть какие-то слова, но накануне была моя жизнь. Поэтому, недолго думая я собрался с мыслями и сказал:
- Мне нужна самая дешёвая, свободная комната.
Какое-то время он просто смотрел на меня свирепым взглядом. Складывалось впечатление, что он не намерен мне отвечать, но осмотрев меня с ног до головы, он опустил голову и вернулся к своему кроссворду, а затем ответил:
- Сейчас свободных нет. К сожалению все заняты.
Страх окутал меня изнутри, но внешне я старался и вовсе не подавать виду. В голове не укладывалось, чтобы в таком отчуждённом месте не было ни единой, свободной кровати. Это было моей последней надеждой, продолжать поиски посреди ночи было самой глупой и бессмысленной идеей.
- Единственное, что я могу вам предложить - это подождать полночь. Осталось двадцать три минуты, а человек, который бронировал место всё ещё не пришёл. Как только бронь перестанет быть активной, я смогу предложить вам кровать в общей комнате, - сказал он, носитель моей последней надежды, перебивая поток моих тревожных мыслей.
Я мысленно его поблагодарил, не произнося ни слова вслух. Я знал, что эти двадцать три минуты ожидания будут самыми напряжёнными в моей жизни. И чтобы не терять время попусту, пришлось разрабатывать запасной план.
Напряжение в ногах нарастало, целый день я себя истощал. На ресепшене негде было сесть. Спина уже не в силах была функционировать, как в начале моего пути. Боль была невыносимой, я не мог без усилий сгибаться и разгибаться, словно с каждой минутой становясь всё более неповоротливым. Будто шестерёнка, целиком покрытая ржавчиной, что из последних усилий старается выполнять свою функцию в механизме, который вот-вот сломается.
Зелёные цифры, что светились из циферблата электронных часов, размещённых на стойке, вещали о десяти минутах пройденного времени. Пытаясь всё ещё удержаться на ногах, всё вокруг начало стремительно быстро терять чёткость, и, как только в глазах потемнело, я свалился на пол, как мешок навоза, не в силах терпеть напряжение мышц. Я ощущал себя угнетённым и проигравшим, слегка растоптанная дорога к мечте казалась напрасно потраченными усилиями. На кону стояла моя жизнь: где я - приманка, я - жертва, я - проигравший. Было трудно поверить в то, что это всё, на что я способен, что это и есть конец моей борьбы за истинную жизнь, но сдаваться было рано.
Последнее, что я хотел увидеть пред своими глазами – это лицо того же мужчины, а на фоне то же место, ставшее для меня сегодняшним полем боя. Но сегодня был явно не мой день, судьба решила повернуться ко мне спиной, а удача бесследно скрылась вслед за ней, оставив последний счастливый билет. Постепенно начиная приходить в себя, я чувствовал, как с моего лица стекают капли воды. Всё по-прежнему казалось расплывчатым и нечётким, а затем я услышал:
- Ты меня видишь? Я был не в силах что-либо ответить, жадно глотая капли и мысленно надеясь на несколько глотков холодной воды. Но вместо этого я услышал повторившийся вопрос: