***
Когда Пьера спрашивали, что значит "его тип", он не мог ничего объяснить, только вытаращивал черные глаза и взволнованно бегал по комнате. "Ну, это значит, что она меня привлекает. Ты понимаешь, что такое - привлекает?" То есть это включало в себя нечто непонятное и
таинственное, хотя Ивонна считала, что на самом деле, все гораздо проще: когда Пьеру хотелось посношаться - это был его тип, а когда его посылали подальше - то сразу становился не его.
Жена прожила с ним недолго - всего два с половиной месяца и однажды ночью убежала от него на улицу в халате и домашних тапочках, прихватив с собой дочку. Она оставила все свои вещи в доме у Пьера и наотрез отказалась вернуться туда хоть на одну минуту. Еще неделю она жила у знакомых, а потом уехала в Ленинград. У себя дома она долго не могла опомниться, и соседи отпаивали ее валерьянкой, она не могла спать без снотворного, и даже через два года, не любила вспоминать об этом периоде своей жизни.
Потом ей пришло письмо от Пьера, где было написано, что она холодная как мрамор в метро и темная, как туннель. Он продолжал писать ей и даже иногда передавал через знакомых конверты, вкладывая туда по пять долларов, но она все равно ему не отвечала.
У Пьера в рюкзаке хранились пожелтевшие, засохшие и почти истлевшие трусы одной из женщин, которая у него жила или он получил эти трусы на память в подарок, а может, незаметно стащил, и потом забыл об их существовании. Трусы лежали в кармане рюкзака, они там спрессовались и превратились в своеобразный археологический экспонат.
***
В назначенный час Маруся уже стояла у дверей дома, который ей назвал Франсуа, биограф Селина, с которым она накануне доворилась по телефону о встрече. Она посмотрела на часы - оставалось еще пятнадцать минут. Она решила немного прогуляться, дошла до конца улицы, завернула за угол, и по параллельной улице снова вернулась туда же.
Собравшись с духом, она нажала кнопку переговорного устройства. Тут же раздался писк, и послышался голос:
-- Открывайте дверь! Второй этаж!
Маруся зашла в подворотню, справа за стеклянной дверью сидела крошечная старушка-консьержка, которая ей кивнула. Маруся открыла дверь и стала подниматься по лестнице, застеленной ковром. На стене у двери второго этажа висела абстрактная картина - много черных точек, запятых и неровных линий на белом фоне. Она позвонила в дверь, которая сразу же открылась, -- на пороге стоял уже немолодой, но бодрый, подтянутый, невысокого роста мужчина с бритой наголо головой, в круглых очках и синей шелковой рубашке. В одной руке он держал какие-то бумаги. Вид у него был такой, будто он никогда с Марусей по телефону не разговаривал, и очень удивлен ее неожиданным появлением. Маруся хотела уже снова рассказать, что она из Петербурга и дальше, про Селина, но он нетерпеливо замахал рукой:
-- Да, помню, помню! - и пригласил Марусю следовать за ним. Она вошла в кабинет, где стоял заваленный бумагами стол, за который Франсуа тут же уселся и жестом указал Марусе на старинное кресло. Она снова стала рассказывать про Селина, про "Смерть в кредит", как впервые услышала имя этого писателя, почему решила переводить. Франсуа задумчиво ее слушал, время от времени его лицо передергивал нервный тик. На полу у камина Маруся заметила бронзовую копию посмертной маски Селина. Тут же лежал слепок с его руки, а рядом, задвинутая в угол, стояла картина "Ленин и ходоки": Ильич сидел в кресле, закрытом белым чехлом, и внимательно слушал двух косматых крестьян в полушубках, которые наперебой что-то ему рассказывали, оживленно жестикулируя.
-- Хотите чего-нибудь выпить? - неожиданно предложил Франсуа. Маруся кивнула, хотя предпочла бы поесть.
-- Джин, виски, тоник, сок, вода? - скороговоркой произнес Франсуа.
-- Виски, -- сказала Маруся. Франсуа удовлетворенно кивнул и вышел, вскоре он вернулся, держа в руках несколько бутылок и высокий стакан со льдом. Он поставил бутылки перед Марусей и положил перед ней на стол шоколадку в красной обертке с золотыми буквами, на бутылке тоже была красная наклейка и золотая надпись. Маруся взяла бутылку и стала наливать себе виски в стакан, при этом она не рассчитала наклон бутылки, и стакан, который, судя по размеру, был, скорее, предназначен для лимонада, стремительно наполнился до краев.
-- Что же делать, -- подумала Маруся, -- отливать назад в бутылку неудобно. Придется выпить.
К тому же Франсуа стоял и наблюдал за ее действиями. Маруся взяла стакан и поднесла к губам виски, сперва она отпила совсем немного, но сразу же почувствовала, как у нее закружилась голова - она с утра ничего не ела. Подавив рвотный позыв, она положила в рот квадратик шоколада, и залпом выпила все оставшееся содержимое стакана, по ее телу разлилось приятное ощущение покоя и защищенности. Франсуа сразу же показался ей милым и добрым, и она почему-то подумала, что теперь вся ее жизнь совершенно изменится. Франсуа же, который некоторое время с нескрываемым любопытством наблюдал за Марусей, теперь куда-то исчез и долго не появлялся. Перед этим он принес ей альбомы с фотографиями Селина и Люсетт, которых она раньше никогда не видела, и Маруся сидела и медленно их листала. Идти ей никуда не хотелось, а возвращаться в дом к Пьеру тем более. Время шло, и она уже перестала понимать, как давно здесь сидит. Наконец он опять появился в дверях и сообщил: