Вышел он ко двору и тоже чванится, привередничает:
— Охлопочек-Отонышек, куда пошел?
— До бельнику!
— Чего рубить?
— Березнику.
— Кому служить?
— Бездельнику! — отчеканил батрачок.
— Ну, ну, ты не больно у меня дразнись!.. А то скажу тятеньке, он тебе за это все кудри выщиплет! — сердится увалень толстопятый Хрисанфка.
Охлопочек-Отонышек на санках сидит, к лесу глядит.
— Чего ты уселся, дурачок? Вези санки! — кричит Хрисанф.
— Подожду, когда сами поедут.
Вот идет, шагает здоровый Хрисанф по дороге, а за ним, скажем в полверсте, едет на санках Охлопочек-Отонышек.
Хрисанфу и ни к чему, что та прочная бечевка за крючок к его шубе прицеплена.
На опушке Охлопочек-Отонышек отцепился, нарубил березнику, сидит, ждет. Выскочил напуганный заяц — знать, от волка он удирал, — в бечевке-то и запутался, как в силке.
— Ну, что мне с тобой, зайка, делать? Гулять хочешь или мне на воротник?
— Гулять… Отпусти ты меня снова в лес!
— Я добрый! Так и быть, отпущу, только ты меня по лесу покатай! — говорит Охлопочек-Отонышек.
А Хрисанф тем временем в чаще выстрелил в волка. Убил наповал. Тут Охлопочек-Отонышек и подскакал на зайце; притаился за пеньком, дожидается, за уши заячьи держится.
— Что, попался, серый волчище! — наклонился Хрисанф над волком.
— Попался, только, охотник, ты мне не обрадуешься. Я тяжелый, я железный, до дому меня не доне-сеть, — говорит вместо волка Охлопочек-Отонышек из-за березового пенька.
— Не донесу, так волоком доволоку. Ты не знаешь, какой я сильный — не только волка, а воз дров на себе довезу! — хвастает Хрисанфка.
Накинул он на волка веревку и поволок по снегу.
Охлопочек-Отонышек на опушке привязал бечевку волку за хвост, посиживает на санках. Хрисанф и волка и дрова везет.
— Эх, и правда, волк железный мне попался! — пыхтит, отдувается Хрисанф.
Так и доехал на Хрисанфе Щипков батрачок.
На третье утро Щипок посылает Охлопочка-Отонышка за водой. Делать нечего, надо ехать. Вкатил он бочку на санки, привязал ее, чтобы не упала, в передок ковш на длинном черенище поставил, сам на бочку сел.
Выходит на крыльцо сварливая Палашка, дочь Аплея, большая, неповоротливая. Послали ленивую полоскать полотенца на прорубь. Бельевая корзинка у нее на руке, а крынка с горячей водой — в корзинке. И эта, не лучше своих братьев, вздумала почваниться над работничком:
— Охлопочек-Отонышек, куда поедешь?
— К проруби!
— А с кем поедешь?
— С бочкою!
— С какою бочкой?
— С беленькой!
— Кому вода?
— Бездельникам! — не побоялся Охлопочек-Отонышек сказать правду в глаза.
Пучеглазая Палашка набросилась на Охлопочка-Отонышка с вальком — все у нее замашки отцовские:
— Ах ты голодранец, батрачонок непутевый! Не смей меня называть бездельницей! Я не тебе чета, я богатая, я фабрикантова дочь!
— А я дедушкин да бабушкин внучек.
— А на чем ты за водой поедешь!
— Вот на этом ковше!
— Ну и глупый ты батрачонок… И всё бы на ковше за водой ездили! — засмеялась Палашка.
— А ну, ковш, давай обгоним ее! — кричит Охлопочек-Отонышек.
Щегольливая, чванливая Палашка сморщила нос и побежала под гору. И не видит, что за корзинку зацеплена прочная нитка. Только Палашка под гору, а мимо нее в обгон просвистели санки… Маленький водовоз сидит на бочке:
— Вот и обогнал на ковше!
— Что это у тебя санки везде сами ездят? — не поймет Палашка.
Она полощет на ближней проруби, а он воду черпает на дальней. Полную бочку налил, закрыл кружком и черпак впереди санок воткнул. Сам думать стал, как же ему бочку с водой ввезти в крутую гору.
Озябла Палашка, губы у нее посинели. Опустила она руки в крынку с горячей водой; сидит над крынкой, плачет:
— Ой, замерзну теперь! Ой, до теплой печки не доплетусь!
Охлопочек-Отонышек подкрался, спрятался за корзинкой.
— А зябнут на морозе только ленивые, — говорит он.
— Крынка, ты горячая, хоть ты скажи, как же мне согреться? — спрашивает Палашка.
— Очень просто — работой согреваются, — отвечает за крынку Охлопочек-Отонышек. — Ты сейчас в гору беги, да назад не оглядывайся: жарко станет. Да смотри, чтобы снова ковш тебя не обогнал.