— Нечестно живешь ты, Оплюй Оплевыч! Рабочий народ обманываешь.
— А ты мне что за указ? Да я тебя сейчас в канаву брошу! — рассердился скаред Щипок на совестливый кнут.
Не знает спьяну-то, кто там сидит, в черенище. Разозлился Щипок и бросил кнут на снег, вожжами погоняет лошадь и плетушку с сеном уронил с саней… А кнут встал, снег стряхнул с себя и за Щипком вдогонку:
— Посади, все равно расскажу ткачам про твои плутни!
Щипок стоит на санях, что есть силы лошадь вожжами хлещет, через плечо оглядывается… А кнут не отстает. Щипок мимо оврагов в объезд, а кнутовище мальчишкой стало, бежит по насту чистым полем напрямик.
Подъезжает Щипок к своей светелке — а уж кнут на пороге лежит как ни в чем не бывало. Ткачи за станками сидят, сказки сказывают. Охлопочек-Отонышек — румян, как мак — тоже за станком.
— Ах ты негодный кнутишка, ты уж здесь!
Щипок схватил кнут, в печку бросил, а самого из стороны в сторону шатает, перегаром винным несет от него.
— За что такая немилость кнуту? — спрашивает Мирон.
— Не твое дело… Захочу — всю светелку спалю!
— Твоя воля.
Стал Щипок ткачей рассчитывать. А сам злой, так волком и глядит.
— С тебя, Мирон, опять полтинник штрафу… Браковщик, знаешь, как твой товар ругал…
— Говорил: «Не полотно, а прямо шелк», — добавляет Охлопочек-Отонышек.
— Ты, вертушок, молчи!.. С тебя, Васька, тоже штраф! Ты знаешь, браковщик как твой товар хаял… — бормочет Щипок.
— Говорил: «Не товар, а серебро»! — опять кричит Охлопочек-Отонышек. — А про мою ткань сказал: «Не товар, а золото». И никакого штрафу на этот раз браковщик не взял!
— Ах ты смутьян! Кто тебя научил? От кого ты это услышал? Убью! Волосы выщиплю! — схватил было Щипок Охлопочка-Отонышка.
— Так это все слышали… Только сейчас нам твой кнут обо всем рассказывал, — отвечает маленький ткач.
Зло покосился Щипок на печку, а уж от черенища одни угольки остались. Не то что устыдился Щипок, но побоялся — на половину штраф сбавил.
А Мирону и на этот раз все равно ничего не причитается: он еще за потерянные челноки и разбитые стекла в долгу.
— Ладно, дедушка, не тужи, отработаем долг Щипку, — увещевает Охлопочек-Отонышек. — Я поменьше спать буду, побольше работать.
До полуночи ткали. Стали домой собираться.
— Пойдем, малышок, — зовет старик.
— Ты, дед, иди, а я здесь останусь. Немножко посплю да и за работу, — говорит Охлопочек-Отонышек.
— А где тебе поспать-то?
— Да хоть вот в твоем большом челноке — мне места немного надо! — смеется малышка.
Положил он горстку льна в изголовье, свернулся калачиком и заснул. Вторые петухи пропели — встал Охлопочек-Отонышек, выбежал на улицу, снежком умылся — и за стан. За окном большая луна ходит. Светлота, как днем.
Дед утром приплелся, а у мальчугана вдвое больше против вчерашнего соткано.
— Молодец, паренек! И впрямь ты маленький, но с большой смекалинкой. Полегче мне с тобой жить стало.
На вторую и на третью ночь — такой уж слух держался в народе — опять лег Охлопочек-Отонышек отдыхать в дедушкин челнок. А перед этим пряслицу на мизинец надел, в осколочек зеркальца поглядел. Уснул и не услышал, как ночью за чем-то пришел Щипок в ткацкую. Взял он со стана у дедушки большой челнок и в карман убрал. А в этом челноке как раз Охлопочек-Отонышек почивал. Проснулся он в глубоком кармане у Щипка, никак не поймет, куда попал, — как в яме, темно.
Щипок у себя в горнице бросил этот челнок в сундук. А в том сундуке еще два железных челнока лежат. На замок сундук запер и ключ себе на пояс повесил.
Охлопочку-Отонышку в щелку из сундука видно, что в горнице делается. Щипок в Симу собирается, к торговцу Шарину. Сел и уехал. Ходит Охлопочек-Отонышек по сундуку, никак вылезти не может. И инструментов с ним никаких нет. День сидит, второй томится. Щипка нет и нет.
Дед с бабкой горюют: не знают, куда пропал ночью Охлопочек-Отонышек.
Видит Охлопочек-Отонышек — на дне сундука сучок, словно черный коровий глаз, чуть не с чайное блюдце. И непрочно этот сучок сидит в еловой доске. Вот если бы его выковырнуть, то можно бы из этой ловушки уйти. Да, на беду несчастному, с утра и до вечера хозяйская дочь — дура Палашка — сидит на этом сундуке, обняла голову и воет:
— Папаня, скоро ли приедешь? Скоро ли мне каленых орехов привезешь?
— А во мне орехов полно всяких: и грецких, и вологодских, сырых и каленых, — вдруг заговорил сундук.
Так и подпрыгнула Палашка:
— Ну да, сундук, ты врешь?
— Это только купцы да фабриканты врут, а я, простой сундук, живу честно, — отвечает Охлопочек-Отонышек из сундука.