— Угу, — тоже облизывался я.
— С одной стороны пляж, а с другой берег обрывистый. Травой порос, кустами. И деревья. А в село километра три, если не больше. А на костре котелок с ухой.
— Ты уже говорил про котелок.
— Ну и что! О приятном и говорить приятно.
— А как бабушка не позволит?
— Чья? Моя? Хе-е, ты её просто не знаешь! Бабушка — во! Ночевать, правда, может, и не отпустит, а так — сколько угодно.
— Вот если бы ещё и ночевать, — вздыхал я.
— Да постой. Пусть для начала хотя в село отпустят, а там видно будет.
Поэтому мы и докучали моим родителям (Митькины были не прочь), канючили почти каждый день:
— Отпустите, ну отпустите нас к бабушке!
Но родители очень сомневались, пойдёт ли это на пользу в первую очередь самой бабушке, а потом уже нам.
— Представляю себе, что они там будут вытворять, — качала головой мама.
— Двое лоботрясов на голову старой женщине, — в свой черёд поддакивал папа. И только моя бабушка поддерживала нас.
— Не такой уж и старой, — говорила она. — Мы с ней одногодки.
И теперь, когда я вспомнил о Митиной бабушке, то мигом повернул к другу своё, как часто пишут, «радостно-возбуждённое» лицо.
— Ты думаешь?
— Я уверен в этом.
— Но почему?
— А где же мы, по-твоему, будем собирать всяких там хрущиков и бабочек? Что-то давненько я не видел в нашем городе долгоносиков и шпанских мушек. А ты? Может, ты знаешь, на какой улице они поселились? Тогда нам не надо никуда ехать.
Надежда в виде коллекции проткнутых шпильками жучков заиграла перед моими глазами.
— Митька, ты гений!
— Ну, не совсем, — скромно потупил глаза мой приятель, — но кое-что тут, — он постучал пальцем по своему лбу, — имею!
— Не такая уж она и старая, — стояла на своём моя бабушка: ей тоже было нелегко поддерживать нас.
Мы впятером сидели на кухне — бабушка, мама, папа, Митя и я — обсуждая, можно нам с Митькой ехать. Дедушка сидел в гостиной перед телевизором с газетой в руках. Он никогда не вмешивался в семейные проблемы, и за это я был ему только благодарен. Ведь если бы он решил примкнуть к кому-то, то ещё неизвестно было — к нам с бабушкой, или к папе с мамой.
— Хоть и не старушка, — сказал папа, — а если бы вам, мама, они оба сели на шею на три недели, то ещё неизвестно, как бы вы запели.
— О, я была бы только счастлива, — не сдавалась бабушка. — Село, река, лес, два юных джентльмена. Вероятно, я снова почувствовала бы себя молодой.
— Боюсь, что ненадолго, — ответила мама. — Господи, как вы мне уже надоели с этим селом!
— Неужели вы хотите, Оксана Павловна, — вмешался наконец в разговор Митька, — чтобы ваш сын, а заодно и его лучший приятель всё лето скучали в городе, где всё кругом — и пыль, и раскалённые жаркие улицы — навевает грустные мысли и способствует преждевременному старению наших организмов? — (Эту речь он подготовил заранее). — А разве существует лучший отдых, чем там, в селе, слиться с природой после тяжёлой работы и успешного окончания пятого класса?
— Не очень — то вы и перетрудились, — слабо улыбнулась мама.
— Как бы там ни было, — продолжал Митя, — детям нужен отдых. К тому же, как иначе мы выполним важное задание по зоологии?
— Какое ещё там задание?
— Разве Сергей вам ничего не говорил? Ведь учительница велела нам — мне и ему — собрать лучшую коллекцию жучков и бабочек. «На вас, — говорит, — ребята, вся надежда»
— Так уж и сказала? — усомнился папа.
— А того, кто не принесёт первого сентября коллекцию в школу, не переведут в шестой класс.
— Так уж и не переведут? — не поверила мама, но видно было, что Митькины слова уже надломили её непоколебимость, и стрелка маминой уверенности качнулась в нашу сторону.
— А может, просто двойку поставят, — не отступал Митька. — А кого порадует двойка в первый же день учёбы? Это на весь учебный год может настроение испортить.
— Да, — снова улыбнулась мама, — вам испортишь. Господи, как вы мне надоели! Ну, как? — обратилась к папе.
Я почувствовал, что дохнуло благоприятным ветерком.
— Да пусть уж едут, — отмахнулся он. — А то покоя не дадут целое лето. Только чтобы бабушку слушали.
— Ура! — закричали мы и выбежали из кухни, но в прихожей на мгновение задержались.
— Слышала? Слышала? — смеялся отец. — «Преждевременное старение наших организмов», а?
— А как тебе это, — вторила ему мама: — «На вас, ребята, вся надежда». Ну и молодцы!
— И настроение у них на целый год испортится!
— Эх ты, — бросил я Митьке, — это они над нами смеются!