— Вы думаете, что Канарис является непосредственным начальником моего отца? — Генрих все не мог поверить в то, что слышит.
Иоахим мило усмехнулся:
— Адмирал Канарис поднялся слишком высоко, чтобы лично руководить такими людьми, как господин Август. Он руководит одной из самых сильных разведок — военной разведкой третьего рейха — абвером.
— Тогда почему он появился у моего отца?
— Видите ли, — терпеливо объяснял Иоахим, — агенты абвера много лет работают в разных государствах под прикрытием представителей торговых фирм, экспертов, даже миссионеров… Они обязаны собирать разведывательные данные для третьего рейха и занимаются реализацией очень конкретных планов. Работа разведки создает как бы ниточки, из которых должно быть соткано наше будущее. Например, в Иране абвер содержит разные фирмы, конечно неофициально, а также направляет экспертов и советников в здешнюю промышленность. Нефтяные районы Ирана и провинция Фарс имеют особое стратегическое значение. Ваш дядя барон Карл фон Витгенштейн со своим прошлым, первой женой полькой, второй — еврейкой, не заслуживал доверия людей Канариса. Поэтому его убрали. Но фабрика ковров и ее филиалы в Иране, на Ближнем Востоке и в Европе составляют прекрасные прикрытия для конспиративной деятельности гитлеровской разведки. Прикрываясь такой ширмой, будучи вне всякого подозрения, абвер может вовсю развивать свою шпионскую деятельность. Теперь вы, наверное, понимаете, почему в вашу жизнь вошел Ганс Бахман.
— Это неправдоподобно, — произнес Генрих.
— Но правдиво. Господин Август является маленькой пешкой на шахматной доске потому, что носит фамилию Витгенштейн и пляшет под дудку Бахмана. Мне кажется, что пляшет чересчур хорошо…
Доктор Иоахим на минуту прервал беседу. В глазах Генриха он заметил беспокойство.
— Скажу вам, хотя, возможно, это слишком жестоко, — продолжал доктор, — но зато честно: нет сомнения, что внезапная смерть Элен и удивительный случай с Карлом, а затем трагическая смерть госпожи Маргит не произошли без участия господина Августа, и потому не очень давно ему предложили высокую должность в большом голландском нефтяном концерне. Если бы немцы сумели овладеть Ираном, то, несомненно, ваш отец был бы директором нефтеперегонного завода в Абадане, а матери присвоили бы высокое ученое звание. Гитлер щедро вознаграждает тех, кто ему верно служит, по крайней мере, пока они ему нужны. Думаю, что если бы не честность и врожденная порядочность Наргис, то неизвестно, остались ли бы вы живы в этом подвале, хотя вам и повезло на войне, — закончил Иоахим.
Генрих смотрел на него широко открытыми глазами и долго не мог вымолвить ни слова.
— Но как объяснить, что такой честный человек, как вы, господин доктор, который к тому же настолько осведомлен, живет в провинции, в этом небольшом восточном городе… — промолвил наконец с горечью Генрих.
Иоахим глубоко затянулся папиросой.
— Мой дорогой Генрих, буквально за несколько минут до кончины Маргит рассказала мне одну умную персидскую притчу. Был это рассказ о старом орле, который жаждал познать секрет долголетия ворона. Секрет этот состоял в том, что ворон жил в тени, среди грязи и падали. Орел, однако, предпочел иметь более короткую жизнь, но зато красивую и в чистом огромном небе. Как видите, я не ищу красивой смерти. Моим единственным стремлением является борьба с фашизмом, я хочу бороться за справедливость, если даже мне придется прожить всю жизнь в тени. Понимаете? — Иоахим приблизил свое лицо к лицу Генриха. — Скажу вам прямо: сейчас я верю, что нашел в вас еще одного союзника, потом, возможно, к нам подключится и Ширин, а может быть, и другие люди… Это уже достаточно много для такого небольшого местечка, как Шираз. — Доктор положил свою ладонь на руку Генриха, который впервые за последние месяцы почувствовал в себе силу и жажду борьбы. Он не отнял руки и долго полным надежды взглядом смотрел в глаза доктору.