— Я просто удивлен! — произнес Вильям. — Это почти приглашение сотрудничать с немцами! Это что, идея господина Ганса Бахмана?
Марта рассмеялась. Обняла Вильяма, поцеловала.
— Глупенький! Ты же знаешь, что я принадлежу тебе, и ты должен быть моим. Я хочу, чтобы мы уехали в Америку, Как можно дальше от всего этого. Я не хочу слышать о войнах, хочу иметь дом и ребенка. Нашего ребенка, слышишь?
— Нам не удастся убежать от войны. Чтобы освободиться от нее, необходимо ее уничтожить.
— Уничтожить войну?
— Да, моя милая. Мы должны бороться до конца.
— Но как? — беспомощно вздохнула Марта.
— Следует принять предложение Ганса, любимая.
— Что? Выйти за него замуж? Ты серьезно? — От удивления Марта застыла.
— Мы не можем отказаться от такого важного источника информации, как Бахман. Послушай, я не циник. Знаю, что тебе это будет очень больно. Поверь, мне это еще тяжелее. Но твоя самоотверженность может в будущем спасти жизни миллионов твоих соотечественников. И не только их.
Марта истерически расхохоталась. Затем смех перешел в с трудом сдерживаемые всхлипывания.
— Ты самый заурядный, циничный лакей! — выкрикнула она. — Именно лакей! А я-то, идиотка, воображала себе бог знает что… Борец за свободу Ирландии, романтик, поэт, ценитель Востока, влюбленный в иранку до такой степени, что расходится со своей английской женой, рассказывает сказки о совместном выезде в Америку, рисует картины счастливой жизни в Калифорнии… И во все это я слепо верила. Играла в шпионку, ведь это так просто. Ты с самого начала составил этот сценарий! Я… ох… ты ноль, ноль!
Она уже не могла сдерживаться, по ее щекам потекли слезы. Марта встала и направилась к выходу. Вильям попробовал остановить ее:
— Послушай, маленькая моя…
Марта резко повернулась. Лицо ее стало холодным, каменным. Это уже не была очаровательная, кроткая девушка. Сейчас она была похожа на тигрицу.
— Маленькой и миленькой я буду уже не для тебя, — процедила она сквозь зубы. — Завтра я стану женой твоего врага. Да! Я выйду замуж за Ганса. Он красив, любит меня и знает, чего хочет. За ним будущее, он станет большим человеком. Когда немцы станут хозяевами в этой стране, такой муж мне пригодится. Только не пытайся меня шантажировать, иначе пожалеешь! — И, прежде чем Вильям смог что-нибудь сказать, она вышла, громко хлопнув дверью.
Маргит ежедневно приходила в больницу к отцу. Целыми часами она просиживала у его постели. Пыталась говорить с ним, заставить сделать хоть небольшое движение, произнести хотя бы одно слово. Она не могла поверить, но состояние здоровья барона не сулило ни малейшего улучшения. Скорее наоборот, с каждым днем ему становилось все хуже. Карл фон Витгенштейн совершенно не реагировал на боль, не узнавал собственной дочери, находился в совершенном оцепенении.
А Маргит подсознательно чувствовала, что от нее что-то скрывают. Но что и кто? Как произошел этот случай с укусом ядовитой змеи? Действительно ли это была случайность? Эти и иные сомнения не давали ей покоя. Даже ночью она не могла избавиться от тяжелых мыслей и дурных предчувствий.
Маргит очень любила отца. Счастливое детство навсегда осталось у нее в памяти. Она воспитывалась в поместьях родителей в Восточной Пруссии и в Польше, где барон и познакомился с ее матерью. После смерти первой жены отец посвящал маленькой Маргит каждую свободную минуту, стараясь своей любовью и постоянным вниманием заменить ей мать. Второе супружество отца дочь перенесла очень болезненно. Поначалу она втайне ненавидела Элен. Ей было тогда четырнадцать лет, и она ревновала отца. Ей не хотелось делить любовь самого близкого ей человека с чужой для нее, несколько черствой по природе женщиной. Однако Элен тактом и правильно выбранной по отношению к падчерице линией поведения понемногу завоевала ее симпатию. Потом супруги уехали в Иран. Маргит после школы решила изучать медицину — профессию врача она считала своим призванием.
Появление Ширин она восприняла уже с пониманием взрослой женщины. Хотя она очень мало знала молодую иранку, относилась к ней как к подруге и не стала препятствовать третьему супружеству барона.
Теперь же, по возвращении из Африки, Маргит постоянно чувствовала в доме сгустившуюся, как бы предгрозовую, атмосферу.
Беседы с Августом, Кристиной и Гансом Бахманом не прояснили обстоятельств загадочной болезни ее отца. Она многократно возвращалась к этому. Тщательно анализировала малейшие крупицы информации о жизни барона до болезни, еще и еще раз пыталась осмыслить произошедшие в резиденции Витгенштейнов события… Бахман отделывался общими фразами и отсылал ее к доктору Шмидту. Маргит сразу почувствовала не только отсутствие откровенности в поведении Ганса, но даже и скрытую враждебность, тем более что он с нескрываемым неудовольствием воспринял ее преждевременный приезд в Шираз. Отношения с Кристиной, которая уже чувствовала себя хозяйкой в мраморном дворце, было трудно назвать даже хорошими. Только дядя Август старался сохранить внешние признаки семейной сердечности, но ведь это были всего лишь внешние признаки…