— Охотно послушаю.
— Как-то орел почувствовал приближающуюся старость. Он полетел к ворону, который, как известно, живет долго, и спросил: «Что ты делаешь, чтобы так долго жить?» «Я покажу тебе мой дом», — ответил ворон. А домом ворона была свалка, полная червей. «Вот этим я питаюсь, — сказал ворон. — Никогда не летаю высоко, чтобы меня не подстрелил охотник, живу в тени, незаметно. Вот и весь секрет моего долголетия». Орел ничего не ответил, только расправил крылья и полетел высоко-высоко, к солнцу. Вскоре он превратился в маленькое пятнышко на фоне голубого неба и исчез с глаз ворона.
— Ну что ж, видимо, я не родился орлом, — вздохнул Иоахим.
— Извините, — сказала Маргит.
— Не за что, не каждый, кто не является орлом, должен быть вороном.
— Но я не смогу так жить, — сказала Маргит.
В этот момент сестра пригласила доктора к пациенту.
— Вы еще подумайте об этом, — посоветовал Иоахим, прежде чем выйти.
— Я уже решила, — ответила она. — Завтра я устрою им очную ставку.
Перед поездкой к святилищу Маргит попросила у Наргис чадру. Девушка показала, как ее носить, и предупредила:
— Смотрите, чтобы чадра не сползла с головы.
— Почему?
— Вы блондинка с типично европейским лицом. Как только вы обнажите голову, люди сразу поймут, что перед ними иностранка.
— Ну и что из этого? Разве мало здесь иностранцев? — Маргит не поняла смысла предостережения.
В этот момент раздался громкий голос Августа:
— Мы ждем!
Бахман уже был за рулем. Они поехали. Мавзолей находился далеко за городом. Жара становилась все сильнее. Солнце раскалило камни. Ганс опустил боковые стекла в развлекал Маргит беседой. Он старался блеснуть своим знанием религиозной жизни и обычаев иранцев. Дочь барона делала вид, что слушает, но сама лихорадочно размышляла, как устроить очную ставку в мечети. Август молчал.
— Вы уже были у этого святилища? — спросил Ганс.
— Нет, но я слышала, что его стоит посмотреть.
— А вы знаете, кто такой имам?
— Наверное, какой-то религиозный вождь, — ответила Маргит, занятая своими мыслями.
— А имам-заде? — продолжал спрашивать Бахман.
— Это, вероятно, сын имама или кто-то из его рода?
— Верно, — похвалил Ганс. — А сейчас мы как раз и едем к надгробию одного из имам-заде. В Иране действуют несколько шиитских ветвей. Эта признает двенадцать имамов.
— Как в христианской религии — двенадцать апостолов? — произнесла Маргит.
Бахман кивнул головой и продолжал:
— Кроме двенадцати имамов шииты почитают, как я уже сказал, так называемых имам-заде, происходящих в основном из рода имамов. Их могилы в разных частях страны считаются святыми местами и являются цельна паломничества правоверных. Представьте себе, имамы конкурируют даже с такими врачами, как вы: они излечивают людей. Согласно верованиям шиитов, они обладают также даром исполнять желания правоверных. Особенно в определенные дни — как, например, сегодняшний. Как раз сегодня годовщина смерти одного из наиболее почитаемых имамов, Хусейна, сына Али. У вас есть какое-нибудь желание?
— Пожалуй, есть, — полушутя ответила Маргит.
— Тогда думайте о нем, и оно наверняка исполнится, — посоветовал Ганс.
Август не вмешивался в разговор. Он сидел на заднем сиденье рядом с Маргит и спрашивал себя, почему он согласился ехать к мавзолею. Он не знал, к чему клонит Ганс, если ему стали известны намерения Маргит. Август вспомнил его слова: «Кончать с этой игрой в кошки-мышки». «Что он задумал?» — размышлял Август с беспокойством. Непринужденное поведение Бахмана, его разговорчивость и демонстративная благожелательность по отношению к Маргит склоняли Августа к мысли, что он старается рассеять подозрения его племянницы, усыпить ее бдительность…
Машина ехала все медленнее. По дороге шли группы паломников.
— Скоро мы будем на месте, — сказал Бахман и посоветовал Маргит накинуть чадру.
Через несколько минут из-за деревьев показался купол мавзолея, и Ганс свернул с шоссе на боковую, ведущую вниз дорогу. Теперь машина с огромным трудом протискивалась между ослами, верблюдами и толпами людей. Наконец добрались до огромной, окруженной высокими деревьями площади. Бахман поставил машину за деревьями. Они вышли, подошли поближе: процессия приближалась к входу в монументальное строение. Толпа собравшихся расступилась. Во главе процессии шел высокий, атлетически сложенный мужчина.
Он нес длинный, обитый бархатом шест, оканчивающийся на вершине поперечиной, на которой висели большие и маленькие колокольчики. Сразу же за ним шел певец. Он пел религиозные песни, которые хором подхватывали шедшие за ним паломники. Группа обнаженных до пояса мужчин била себя руками в грудь. В такт ударам мужчины скандировали имя имама: «Хусейн! Хусейн! Хусейн!» Другие, тоже раздетые до пояса, держали в руках цепи, которыми в такт песне били себя по спине. Процессия медленно приближалась к святилищу.