Вернувшись из больницы, Август не мог найти себе места. Смерть Маргит так внезапно обрушилась на него, что его психическое здоровье оказалось под угрозой. На грани нервного срыва он метался по комнате. Кристина ни о чем его не спрашивала. Они прошли в столовую.
Наргис, как обычно, вкатила коляску с бароном. Август машинально повернул голову в его сторону, Карл неподвижным взглядом впился в его лицо. Август вздрогнул.
— Уберите его отсюда! Уберите! — крикнул он нечеловеческим голосом. Он вскочил из-за стола, выбежал из столовой и остановился лишь на террасе. С минуту постоял там, словно не зная, что ему делать, нервным движением достал сигарету, закурил и поднялся на второй этаж, в свой кабинет. Машинально достал бутылку виски, налил солидную порцию, выпил и бессильно опустился в кресло. Сколько он так просидел, Август не помнил. Его неподвижный взгляд был устремлен в сад. Внезапно Август понял, что видит там Карла. В первый момент он не поверил собственным глазам. Посмотрел еще раз. В саду, в самшитовой аллее, в своей инвалидной коляске сидел Карл. Не раздумывая, Август вскочил и побежал прямо к нему. Схватился ва ручку коляски и, покатив ее вперед, громко заговорил:
— Судьба всегда улыбалась тебе. Все, что было у отца, он оставил тебе. Я же всегда думал не так, как вы, и никогда не скрывал этого. Отец не любил меня. Когда я женился на Кристине, ты говорил, что она простолюдинка. Но она же немка. Настоящая немка. Не то что все твои жены-аристократки: полька, еврейка, иранка… Ты жил беззаботно, а мне пришлось работать. Это ты был бароном фон Витгенштейном. Я же всегда был братом барона. Даже теперь тебе выпала лучшая судьба, — говорил Август с нарастающей яростью. — Теперь я завидую тебе больше, чем когда бы то ни было. Ты сидишь здесь, равнодушный ко всему, с мертвой улыбкой на губах, а я должен носить эту смерть в себе. — Голос Августа прервался, он зарыдал. Потом опустился перед Карлом на колени: — Это не я убил ее. Прости меня, я не знал, правда, не знал, что хочет сделать этот мерзавец. Я ничего не смог поделать. Брат, у меня тоже есть сын. Он такой же хороший, как и твоя дочь. Карл, помоги мне, брат! Скажи, что мне делать? Ну скажи что-нибудь!.. — Август не договорил — из дома выбежала Наргис.
— Ваша милость, ваша милость, телефон! — кричала она.
Август встал с колен, замутненным взглядом посмотрел на девушку, выбежавшую из-за кустов самшита.
— Телефон! И мадам сказала, что звонок очень важный. Звонит кто-то из Голландии.
— Из Голландии? — пробормотал Август и заплетающимся шагом направился в дом.
Он поднес к уху трубку, а Кристина, спрятавшись за полузакрытой дверью, старалась подслушать разговор и наблюдала за выражением лица мужа. Когда он повесил трубку, Кристина спросила:
— Что-нибудь случилось?
Август не ответил, но не сумел скрыть волнения.
— Я бы с удовольствием выпил пива, — наконец сказал он. — Кто бы мог подумать? Кто бы мог подумать? — твердил он.
— Что случилось? — повторила Кристина, наливая пива.
— «Ройял Датч». Ты слыхала о такой фирме? Это крупнейший нефтяной концерн. До своей смерти его председателем был Деттердинг.
— Ты не мог бы выражаться яснее?
— Попросту мне предложили место советника председателя и представителя фирмы в Иране. Ты же знаешь, что мы заняли Голландию.
— Тебе предложили?..
— Деттердинг, когда еще был здесь, беседовал со мной и знал о моих намерениях. Видимо, я был прав, и пришло время претворять их в жизнь. Кажется, дела на Востоке коренным образом меняются в нашу пользу. В такой ситуации они хотят, чтобы я был на их стороне.
— Так, значит… ты стал нефтяным королем? — недоверчиво спросила Кристина.
— Наконец-то жизнь имеет смысл и за нее стоит бороться, — ответил Август.
В этот момент в салон вошел Ганс. На поводке он вел породистую немецкую овчарку.
— Господин барон, видите? Теперь в доме будет совершенно безопасно, — произнес он.
— Чья это собака? — спросил удивленный Август.
— Наша. Подарок консула. Это исключительно умное животное. Я могу выпить пива?
Кристина подала стакан, Бахман попробовал и с одобрением кивнул:
— Великолепное. Наверняка мюнхенское. Я пил такое до войны, на Сендлингерторплац. А он, — сказал Бахман, глядя на собаку, — отзывается на имя Цезарь. Цезарь, сидеть! — Пес мгновенно выполнил команду. — Ползи! — Собака опустилась на пол. — Ну вы только скажите, барон, разве он не превосходен?
— Да. Прекрасная дрессировка. Но я предпочитаю свою собаку. Уверен, что она вернется.