Они с интересом, каким-то гневным энтузиазмом разглядывали друг друга, и наконец – бросились в битву.
С гневным стоном Хван Самнанг подхватил чей-то меч и бросился в гущу битвы.
– Стойте!
Он отражал удары то одних, то других. Защитил молодую девчонку от удара митраита, и сам чуть не попал под второй удар, от него же, поспешно ускользнув.
Хван Самнанг с замиранием сердца видел трупы. Пока немного, но достаточно чтобы распалить взаимную ярость до предела.
Болота прорастали цветами. Медленно и хищно они пробивались из мутной воды и обвивали низкие деревца. Барельефы домов осыпались обращаясь в священный белый кирпич. Статую Митры, кажется, даже не замечали. Она зловеще вибрировала в центре битвы. Заметив искажения реальности Хван Самнанг нервно сглотнул.
Вокруг собрались уже все рыцари-с-зашитыми ртами, которые, безусловно, были элитой людоедов.
Вдруг на поле битвы показался Древний. Он шёл под руку со Свай Тиен, тяжело опираясь на неё. На нём была маска Слона.
Сухими морщинистыми руками, он указал узловатым пальцем на бьющихся молодых людей.
Запыхавшийся Хван Самнанг в отчаянии посмотрел на Древнего, затем на битву, затем снова на Древнего, но тот лишь не опускал указующего перста.
Хван глубоко вздохнул. Ему хотелось кричать. От бессилия, от гнева, от обуревавших его злых и противоречивых эмоций. Его душа была изрезана острыми клинками и кровоточила. Он не знал, как выйти наружу. Он силился что-то сказать, но реальность упорно отказывался меняться под напором его несказанных слов. Он пытался подобрать хоть одно слово. Одно единственное слово, которое могло бы прекратить борьбу между его прошлым и настоящим. Между людьми, что, несмотря на пугающую разницу, были все же…людьми. Хван Самнанг смотрел в небо. Оно было свинцовым. Тяжелым и смутно голубым, васильковым, сумеречным. Бескрайним. Приятно давящим на глаза. Оставляющим в душе тишину. Он смотрел на небо, выдавливая воздух из лёгких, и беззвучно открыв рот. С небес на него смотрело лицо. А он смотрел в это лицо. Оно повторяло облака и бесконечную сумеречную васильковую глубь. Оно было ничем. Ничего не значило. Оно тоже открывало рот и силилось что-то сказать. Ничего не было. Это не было речью, это было Коммуникацией. Хван Самнанг понимал, что с ним говорят, но его разум не осознавал природы этой речи. Как будто это был язык, созданный только для той васильковой глубины небес, с которой смотрело на него это Лицо Бога. И выражал этот язык только то, что важно для этих небес. А они были ничем. Простая бессмыслица. Как те непонятные символы, что свели с ума Древнего.
Рот Хван Самнанга все еще беззвучно открывался в небо. Удивительно, но толпа стояла в полной тишине ожидая того что он скажет. В этой тишине облако прошло по солнцу, на секунду загораживая солнечный свет. Сотни и сотни глаза, они смотрели в лица друг друга, будто бы видели их первый раз. Так оно и было, учитывая, что шляпы нонбайтхан и маски людоедов были во множестве разбросаны по площади. Смысл, который им придавали владельцы – был Ошибочным.
Рыцари-с-зашитыми-ртами стояли с окровавленными губами из которых торчали обрывки нитей и проволок.
Древний тоже проливал свое слезы, и, глядя мимо задравшего голову Хван Самнанга тихо прошептал.
– Скажи…в чем Замысел? Для чего все это?
Бывший рыцарь Митры ощутил, как его нервы вибрируют. Его разум с настойчивостью царапал и бил черные окна васильковых небес, силясь достичь чего-то. Каких-то потаённых уголков памяти.
В итоге, произнесенное им слово никто не услышал. Пошёл снег. Едва заметными буквами. Снежинка. Снежинка. Снежинка.
Небо оставалось все таким же. Тяжелым. Васильковым.
Слово сказанное Хван Самнангом. Это был годжон или хабчан, ничего не разберешь. Это было ничего, и оно заполняло мир молчаливым достоинством Отсутствия.
В руке Хван Самнанга появился меч, формой своей напоминающий Меч Митры, но состоявший из материи…или нет? Меч казалось, состоял из памяти Хван Самнанга, из его слёз и горестей, из радостей, мыслей. Он был словно соткан из его собственного понимания того каким должен быть мир вокруг. Этот Меч был Ключем отворяющим реальность. Был ли он сам реален. Принадлежал ли он Митре? Или Хван Самнангу? Наверное, все вместе. Или ничего из этого.
Меч в его руке был скорее написан, нежели реально существовал. Он был как летопись, высеченная на тысячи лет вперед на куске вечно сохнущей глины устремленной ввысь.
– Мы – Митра. – Эти слова почему-то странной, чудовищной болью отозвались в сердце, заставив меч в руке чуть угаснуть.