Единственная туча лениво ползла по солнцу, приглушая не единый момент весь свет, который был в этом мире. Затем Хван Самнанг протянул своему другу руку.
– Моя Идея не в том, что ты подумал. Я просто хочу чтобы все это… – Хван Самнанг неопределенно повел рукой вокруг. – Это… Ну понимаешь, закончилось. Я понимаю, что весь мир вокруг нас…этот текст. Словно здесь записана ложь. Тщательно спрятанная между строк – ложь. А эти пустые васильковые небеса. Они зовут меня туда, где я и должен быть. Я как будто и вправду очнулся от тяжелой болезни. Мне все еще плохо, но меня зовёт какой-то долг. Наверняка, когда ты так же разберешься в себе, почувствуешь то же самое.
Тханг Висна принял руку своего друга. Казалось с большим облегчением. Словно ему в действительности было плевать и на Митру, и на Храм, и он готов был ухватиться за любую соломинку, лишь бы не враждовать с дорогим ему человеком.
– Я искренне надеюсь, что все, что ты говоришь – правда. – Сказал Тханг Висна. – Потому что теперь я отвечаю за тех немногих, что здесь остались. Понимаешь?
– Да друг мой.
Ополченцы окончательно убрали оружие, и напряжение последних часов само собой развеялось как черный дым на сильном ветру.
Мирные жители храма постепенно вернулись. Тханг Висна хорошо наладил секретные пути отхода, снабдив их лодками, бегло пишущими и читающими проводниками, и провизией.
А к вечеру все собрались на ужин. Культурный обмен проходил не без эксцессов. Людоеды не без труда учили хабчан, а митраиты обжигались сомой, покуда не выучили на годжоне все её основные вкусы, чтобы их почувствовать. Людоеды с недоверием ели цветочный пирог, а митраиты приправляли баранину диковинными специями.
Хван Самнанг с облечением выдохнул. Все-таки, иногда страх может стать лекарством от ненависти. Испытав страх, недавние враги скорее станут друзьями, но только тогда, когда нужды бояться друг друга более не будет.
– Интересно, почему ты, Хван Самнанг? – Древний стоял, облокотившись на резные перила балкона, нависавшего над входом в Крипту. Сочный и злой годжон прорезал ночной воздух как острый коготь.
– Я бы тоже хотел знать. Может вы просто никого не оставляли у себя до этого?
– Да нет же, были случаи. Но они просто сходили с ума и умирали.
– Ну, значит, готовясь к вашему гостеприимству, я сошёл с ума и умер несколько раньше.
Древний глухо засмеялся, и Хван Самнанг подхватил его смех. На них с улыбкой смотрела Свай Тиен, пока с ночного уже василькового неба, светила полная, серебряная луна.
…Читай вправо! – Кричал один сержантов Коччи Хабчан. Орда кораблей – баркасов, каракк, кобуксонов, неслась к противоположному краю Кольца Грибов. Жуткий и угрожающий глаз радиовышки виден был даже сквозь гневные крики Стенающего Нечто. Жесточайшего из литерных штормов. Он бывал только здесь, и только этот шторм не просто менял реальность хаотичным набором слов и символов, но и гневно выкрикивал, их прям в сердца и души всех кто в него попал.
Когда Коччи Хабчан и Тумёган Годжон наконец собрались в деревне на болоте, они обсудили план прорыва из клетки Митры. Изучив старинные карты, Древний, Хван Самнанг и Тханг Висна пришли к выводу, что все время центр кольца грибов и цветочную крипту соединяла невидимая прямая, которая никогда не менялась. На таком же расстоянии от Кольца Грибов только с противоположной стороны располагалось Стенающее Нечто. Всегда. Неизменно.
Хван Самнанг нутром чувствовал по реакции странной радиовышки, что подумали они абсолютно верно. Голова кружилась от криков и причитаний шторма, перед глазами были невообразимые символы и слова. Омнипаруса шли почти на шёпоте, потому что прочесть в этом месиве что-то разумное и безопасное было почти невозможно.