— Спасибо Саша. Ничего, что я так, запросто?
— Нормально, Иван Фёдорович.
— Тогда я сейчас же дам распоряжение в госпиталь, вам выделят всё, что потребуется, в том числе и персонал. Можете уже отправляться туда.
— Хорошо, Иван Фёдорович, мы через час будем там. А пока, по мороженому съедим. До свидания.
— Давай, Саша…
Сашка разорвал связь и посмотрел на Марину.
— Через час, Ваше медицинское величество, будет, и госпиталь, и палата, и персонал… А сейчас пошли есть мороженое. Во, а старлея уже нет… Кстати, а где твоя асистентка?
— По городу где-то бродит, с утра отпросилась. А Дима вон, у кафе, ждёт — Марина уцепила Александра под локоть и пошла вслед уже ушедшими вперёд женщинами.
— Сань посмотри на Тоню, она у нас самая младшая, ей всего семнадцать, я потом тебе расскажу. Мне, кажется, или, в самом деле… Аномалия… Она как ты, частота пульсации, или как вы говорите генерации менто импульса, очень высока.
Сашка перевёл взгляд на спину худенькой и бедно одетой женщины, идущей впереди.
— Проверим? — Спросил он у Марины.
— Как?
— Приготовься её откачивать, сейчас у неё начнётся истерика — и, не дожидаясь разрешения, громко мысленно окликнул — Антонина! Стоять молчать, ходить, туда, сюда!!
Та, вдруг вздрогнула и резко обернулась, глаза расширились от ужаса. Девушка медленно начала оседать на промороженный асфальт.
Сашка со Степаном Габриэловым, одновременно подхватили её под руки с обеих сторон.
— Бесёнок, ну чего ты рот раскрыла, мухи всё равно зимой не летают, и не надейся. Приводи её в чувство, твоя же родственница и объясняй, сама, наши правила игры. Раз теперь она с нами. Она довольно сильный ментал, не слабее тебя. А основное направление дара потом выясним.
Девушку осторожно, под руки, внесли в помещение кафе и усадили на стул. Она испуганно смотрела на Сашку и старшину, и умоляюще на Марину.
Та присела перед ней на корточки.
— Всё хорошо Тоня, не бойся. Так было надо, иначе тебя не разбудить. Я позже тебе всё объясню. А теперь давай есть мороженое, ты же любишь мороженое?
Та робко кивнула.
— Ну и отлично… А теперь — поднялась она во весь свой мелкий рост и оглядев всех, громко заявила — раздеваемся и рассаживаемся. Саша всех угощает, и мороженым, и кофе. А мне… С тебя самый сладкий компот.
— Чего это, с меня компот-то, опять?
— Хорошо, согласна, два…
— Эх-х… — Только и нашёлся, что сказать Александр. Развернулся и пошёл к стойке кафе-бара.
Вернулись они домой, на следующий день к вечеру. И ни одни. С ними прилетела на обследование и Антонина. Муж легко её отпустил, Сашка только мельком посмотрел на него и тот сразу же дал согласие, как и отец Марины. Та, только, покосилась на Александра. Но всё поняла… С чего бы отец, вдруг, стал таким покладистым? Да и старший брат, по характеру, тоже не сахар.
За ужином, когда уже улеглись страсти встречи, после недолгого расставания, Антонина сама рассказала свою короткую историю жизни.
А Сашка дал ментальный доступ для всех своих. Пришлось поднапрячься.
Её семья, отец и мать, беженцы из центральной России. Когда упали первые бомбы, ей было всего пять лет. И тогда ещё Иркутск, и его область, не были закрытыми. Отец недолго прожил. Он умер от лучевой болезни через несколько месяцев, после того, как они добрались до Иркутска. И они остались одни с мамой. Мама тоже болела, но жила, надо было кормить её, маленькую Антонину. Она работала на станции обслуживания грави платформ, диспетчером. Там неплохо платили, впрочем, и сейчас Антонина, работает там же. Там и с Геннадием познакомилась, братом Марины.
Так вот, Тоня подросла, пошла в школу, и в четырнадцать лет, обнаружила, что может зажечь между ладошками маленькую искорку. Рассказала маме и та ей строго настрого запретила говорить об этом кому бы, то ни было. Она, мама, где-то слышала, что таких детей, сразу отбирают у родителей и куда-то увозят. И никогда не возвращают.
— Вот потому-то, мы на девяносто девять процентов из детских домов — подала реплику Настя мысленно — я уверена, что будь живы наши с Лёшей родители, они никогда бы не отдали нас. Даже представить боюсь, что моих девочек увозят. Как тебя-то Маринка отпустили?
— Нам тогда есть, нечего было, и нас много. А отцу обещали, что я всегда сыта буду и, что мой телескан, навсегда останется со мной. Вот он и отпустил.
Тоня уже не дёргалась, когда в голове раздавались голоса, но всё ещё слушала их с широко раскрытыми глазами.
Но вернёмся к истории Антонины.
Через год, когда девочке исполнилось пятнадцать, умерла мама. И пришлось ей бросить школу и пойти работать. Пошла на станцию техобслуживания, потому, что просто не знала с чего начать. Её взяли. Пожалели. Да и маму все уважали. Она никогда, никому за всё время работы, плохого слова не сказала и работала добросовестно.