— Чем занимаешься, Уилов? Мне рассказали, что ты забросил астрономию. Зря, ребята любили хвастаться перед девушками, что один из их друзей — настоящий астроном. Представитель романтической профессии.
— Ерунда. Какая там романтика! Компьютеры, цифры и формулы.
— Ты, Уилов, всегда старался держаться подальше от народа, никогда не любил людей.
— Наверное. Тебе виднее.
Прохор тяжело вздохнул, мне не понравились его глаза: были они ясными и пронзительными. Показалось на миг, что он был непозволительно трезв.
— Ты не ответил на мой вопрос. Чем занимаешься?
— На встречах одноклассников это самый дурацкий вопрос, — сказал я, не смог промолчать.
— Если дурацкий, так ответь.
— Исследую будущее.
— Не смеши, — сказал Прохор. — Предсказатель из тебя не получится. Нет в тебе достаточной наглости, да и врать ты не умеешь.
— Я не предсказываю будущее, его нельзя предсказать или построить, его можно только изучать.
— Политика? Поменял астрономию на политику? Ну, знаешь ли…
— К будущему политика отношения не имеет. Есть тактика, есть стратегия, а есть реальность. Эти штуки редко пересекаются.
— Ты — политтехнолог?
— Нет. Я уже сказал, что политика меня не интересует. Только будущее.
К нам присоединилась одноклассница Ольга. Она мне подмигнула, потом подумала и подмигнула Прохору.
— Можно я немного помолчу рядом с вами, послушаю умных людей.
— Можно, — разрешил я.
— И меня политика не интересует, — грустно сказал Прохор. — Знаешь, я долгое время был либералом. Меня всегда интуитивно привлекала свобода. Не только своя, но и чужая. Мне кажется, что люди должны быть свободны.
— Согласен, — сказал я.
— Но потусоваться с либералами не удалось, они меня выставили за дверь. Оказалось, что их интересует только экономическая свобода. Чтобы экономика эффективно развивалась, частные предприниматели должны получать максимальную прибыль, а государство не должно им мешать обирать лохов. К остальным проявлениям свободы либералы относятся весьма оригинально — им наплевать на любые личные или общественные фантазии, но при условии, что они не ограничивают возможности частных предпринимателей и не мешают получать прибыль.
— Да, конечно. Это не секрет.
— Понимаешь, стремление к свободе и безразличие к поступкам соседа — это разные вещи. Как в будущем будет решен этот вопрос? Ты, Уилов, наверняка знаешь правильный ответ. Победит ли добро, свет и все хорошее тьму, зло и все плохое?
Мелькнула в голове правильная мысль: «Промолчи!» Но я уже был пьян, а в таком состоянии могу говорить о будущем часами.
— Обычное дело. Характерная претензия к будущему. Если бы плохие ребята захотели уничтожить мир, они бы действовали именно так — призывали бороться за все хорошее против всего плохого. А плохое, как известно, все вокруг. Без исключения.
— И я? — спросил Прохор.
— Безусловно, — ответил я. — Доказать это не составит труда. Нет ничего проще. Если, конечно, это кому-то понадобится. Личная заинтересованность, Прохор, очень тонкая штука. Она способна творить чудеса. Но в каждом конкретном случае надо разбираться отдельно. Особенно, когда речь заходит о жадинах. Ты ведь жадина, Прохор?