— Он тебе помог?
— Нет. Я ему рассказала о своей проблеме, выложила все, как и тебе. Он кивал, поддакивал, а когда я подумала, что победа близка, вдруг заявил: «Я помогу тебе, только если ты поможешь мне». «Что нужно сделать»? «Твой муж проявляет нездоровый интерес к Институту прикладной механики. Очень серьезные люди, интересы которых я представляю, недовольны его активностью. Если тебе удастся уговорить мужа поспособствовать ликвидации Института, у твоего ребенка появится шанс попасть в привилегированную школу». Понимаешь, Уилов, он не сказал: «Будет зачислен», он сказал: «Появятся шансы». Согласись, что это разные вещи.
Я кивнул.
— Не люблю, когда меня принимают за полную дуру. Не сомневаюсь, что Захар подбирал слова. И сказал то, что и хотел — появятся, мол, шансы. Я рассвирепела. Сказала ему, что в дела мужа не вмешиваюсь. А он мне: «Если не поможешь, включу твоего ребенка в черный список. Его ни одна приличная школа не возьмет». Вот я и решила ему глаза выцарапать. По-моему, все честно.
— Это не ты убила Прохора?
— Ты что, с дуба рухнул?
— Понятно. Майор, — обратился я к Котову. — Вы все слышали. Она непричастна.
— Похоже, что так, — согласился Котов. Он приказал конвойным отвести Ольгу в соседний кабинет. — Теперь поговорите с Охлабиным.
Трудно было поверить, что Захар настолько увлекся борьбой за недвижимость, что решил неумело надавить на школьную подругу. В последний раз, когда я его видел, он производил впечатление фанатика, свихнувшегося на нелюбви к науке. Но предполагать, что страсть доведет его до драки с бывшей одноклассницей, я бы не стал.
Надо сказать, что разнообразные фанатики частенько оказываются в поле внимания футурономии. Так что опыт анализа их поведения у меня есть. Общаться с ними, как правило, муторно. Они на редкость противные люди. Лида однажды попыталась причислить и меня к этому отряду зануд, но я быстро доказал ей, что она ошибается. Доводы оказались убедительными. Больше она фанатиком меня никогда не называла. Даже фанатиком светлого будущего. Наверное, лучше разобралась в значении слова.
Но о чем говорить с Захаром я не знал.
И вот его привели, был он спокоен и погружен в свои мысли, только царапина под левым глазом подтверждала вовлеченность в расследуемые события.
— И ты здесь, — сказал Захар. — Надо было думать, что ты примчишься. Чего тебе надо?
— Хочу вытащить тебя из застенка.
— Адвокат, что ли?
— Общественный.
— Кто тебя послал?
— Вот он, — я указал на майора.
— Прекрати молоть чушь.
— Хорошо. Я помолчу, а ты расскажешь, что вы с Олей не поделили.
— Она ни в чем не виновата.
— Я это знаю.
— Все дело в ее проклятом муженьке. Он срывает нашу сделку с Институтом прикладной механики. Ректор готов был отдать нам помещения, но тут вмешался Олькин муж и понеслось дерьмо по трубам. Была надежда, что Ольга объяснит своему мужику, что мы предлагаем выгодные условия. Но она неправильно меня поняла. Мне жаль, что из-за глупого недопонимания может сорваться хорошее дело. Она, наверное, уже успокоилась. Мне бы сейчас с ней поговорить, уверяю, что мы бы поладили. Каждый получит желаемое — беспроигрышная ситуация.
— Это можно устроить? — спросил я у майора Котова.
— Сначала получите ответ на мой вопрос.
— Вы и сами видите, что и этот непричастен.
— Пожалуй.
— Устроим очную ставку? Чтобы закрыть дело.
Майор приказал привести Ольгу.
— Оля! Ты неправильно меня поняла, — сказал Захар.
— Мерзавец!
— Я желаю тебе только счастья!
— Так я тебе и поверила!
— Ты получишь все, что хотела. Но не оставь и меня без некоторой выгоды. Это же справедливо.
— Ты согласен выполнить мою просьбу?
— Да. Но сначала договоримся о деталях соглашения.