— Делец! Ты мне — я тебе!
— Конечно!
Было страшно, что ребята выболтают при нас детали своего соглашения. Есть вещи, о которых не только неохота знать, но и догадываться неприятно. Впрочем, врожденная осторожность заставила их не болтать при посторонних. Меня это устраивало, думаю, что и майора Котова тоже.
— Спасибо тебе, Уилов! — сказала Ольга.
— Мои друзья свободны? — спросил я у Котова.
— Все свободны. Я выписал им штраф. За нарушение порядка. Больше в общественных местах не деритесь.
— Не будем, — сказал Захар.
— А теперь разберемся со мной, — сказал я.
— В каком смысле? — удивился майор.
— Почему вы меня преследуете?
— Ерунда. Я даже не зашел к вам после гибели Манина. А ведь я знаю, что он был у вас.
— Почему не зашли?
— Я уже говорил. Мне запрещено вас допрашивать. По-моему, я вам это говорил.
— Кто вам запретил?
— Не ваше дело. — ухмыльнулся майор.
Его сдержанный смех вывел меня из себя. Я потерял контроль над собой. Лида запретила мне играть в чужие игры. Мне захотелось сделать майору больно. Побить его я не мог, уж очень крепким он был мужиком, а вот словом потревожить нужно было обязательно.
— А я ведь про вас все знаю, Котов, — сказал я тихо, крик в таких случаях неуместен.
Котов был потрясен. Он ведь не знал, что я блефую. Честно говоря, я брякнул первое, что пришло в голову. Но нужного эффекта добился.
— Передавайте привет Карачуну. Как же вы, офицер, согласились стать его шестеркой?
Майор промолчал.
И Лида попалась
Время до обеда тянулось раздражающе медленно. Я не мог понять смысла дурацкого спектакля, в котором мне пришлось играть роль адвоката.
— Я не привык чувствовать себя дураком. Но сегодня я выглядел именно так.
— Не верю, — ответила Лида. — Наверняка, ты был как всегда логичен и честен. А неприятный осадок остался потому, что ты не понимаешь, как тебя использовали. Вы играли в разные игры.
— Именно.
— Говорят, что твои знакомые подрались. Но, если разобраться, это бессмыслица. Во-первых, у них не было очевидного повода. Во-вторых, если бы им и в самом деле захотелось подраться, то они нашли бы более подходящее для этого место.
— Ты права.
— И получается, что ты не был участником спектакля. Только зрителем. Спектакль разыграли для тебя.
— Но зачем?
— Чтобы ты проникся.
— Чем?
— Об этом я должна тебя спросить. Чем ты проникся?
— Разозлили они меня. Нервы ни к черту.
— Вот. Будем считать, что этого враги и добивались.
— Ты так говоришь, словно эта драка укладывается в сюжет твоей книги.
— Самым прекрасным образом. Словно я придумала.
— Расскажи.
— Потом. Меня вызвали в издательство. Нужно какой-то важный документ подписать.
— Что случилось? — спросил я.
— Понятия не имею. Текст я должна сдать через месяц. Если они попытаются перезаключить наш договор, я буду против. Скорее всего, какая-нибудь их серия стала хорошо раскупаться, и мне предложат выгодную халтуру, надо будет написать по готовому синопсису книжку за месяц. Пожалуй, соглашусь. Деньги лишними не бывают.
Хотел бы я у Лиды научиться всегда смотреть в будущее с оптимизмом. Мне этот вызов не понравился. Почему-то показалось, что это проделки Карачуна. Не сомневаюсь, что Лиду он в покое не оставит. Но я сдержался и не стал делиться плохими предчувствиями. Наоборот, попытался улыбнуться, чтобы успокоить ее.
— К ужину вернешься?
— Не знаю. Не исключено, что придется поголодать.
— Съешь хотя бы мороженое.
Лида послушалась, вытащила из морозилки стаканчик черносмородинного и отправилась в издательство.
Мне стало страшно. Ужасно привыкать к мысли, что ничего нельзя изменить. Лиду заставят делать что-то для Карачуна и его Хозяина, как заставляют меня. Я не смог ее уберечь. Неприятно было сознавать себя беспомощным,