— Ай! — пискнула Света, пробуждаясь от дремы.
— Готово! — объявил Дэвид Смит и подвел ее к окну.
На улице начинало темнеть. Света взглянула на свое нечеткое, двоящееся отражение и отпрянула в ужасе. Из окна на нее глядел маленький безногий человечек с лысой головкой и часто моргал. Света попыталась растрепать, распушить туго натянутые прической волосы, но Дэвид поработал на славу: коса держалась крепко. Была она так коротка, что увидеть ее через плечо Свете не удалось. Тем не менее она нашла в себе силы похвалить мастера. На плетение косы он потратил двадцать минут или немногим больше.
В зал заглянул учитель физкультуры. Была у него такая привычка: заглядывать в актовый зал, если видел из своего разрушенного, лишенного пола гимнастического, в котором сам для себя — «с горя» — «качал» по вечерам «мышцу», что свет в актовом горит, а детские тени больше не скачут у первого окна. При входе он столкнулся нос к носу с Дэвидом, гасившим свет. Света стояла рядом и что–то ласково приговаривала по–английски. Учитель не сразу узнал ее, так изменила коса мягкое, круглоглазое, всегда подвижное лицо. Она стала похожа на…
— Что, Сережа, испугались? — засмеялась Света, разом становясь собой. — Это меня русская коса так преобразила. Дэвид плел. Что, как там сзади — посмотрите, а то мне не видать… Хорошо?
— Высший класс. Только… Ленточка странноватая какая–то… Что за ленточка, не пойму?..
С этой косой она, понял наконец Сережа, походила на сфинкса. На поддельного игрушечного сфинкса — не каменного, холодного, а деревянного, теплого, слегка раскрашенного… или глиняного… курносого, чуть косившего и, видно, смущенного метаморфозой, произошедшей с ним. Длинный парень щелкал выключателями, глядя сверху вниз на косу, которую чуть дольше, чем требовала того ситуация, держал в руке учитель физкультуры.
— Прекрасная работа, — Сережа показал Дэвиду большой палец. — Вери велл!
Дэвид вежливо кивнул.
— Ленточка?
Света попыталась нащупать за спиной ленточку, но это ей не удалось, и она махнула рукой, уставая от усилия веселости, которую при любых обстоятельствах вызывал в ней учитель физкультуры своим подтянутым, молодцеватым видом, густыми, пышными усами и молодой плешью, кругло блестевшей сейчас под тусклой коридорной лампочкой. Дружной троицей — Света посередине — подошли они к выходу. Нянечка, звеня ключами, поднялась из угла. Длинный Дэвид улыбнулся ей и повесил ключ от актового зала на щит, легко дотянувшись до него через стол. Учитель физкультуры присвистнул, отступил на шаг, примерился… приложил палец к губам и метнул свой ключ над головой ойкнувшей нянечки. Ключ проделал в воздухе плавную дугу и угодил точно на предназначенное ему место, тяжело повиснув на коротком гвозде. Света вздохнула, поняв, что надо похвалить учителя:
— Ну, Сережа! — тихо сказала она. — Жаль, что в пьесе Дэвида нет для вас роли. Вы настоящий князь Серебряный нашего века.
— Кто такой, почему не знаю? — подхватил учитель и оттер Дэвида к стенке, чтобы самому открыть перед Светой тяжелую входную дверь. Дэвид отступил.
Вдвоем, третий поотстав, они вышли на крыльцо, спустились по ступеням и двинулись в сторону метро. Начиналась первая, пробная весенняя оттепель. Света не надела шапку и несла ее в руках. Учитель физкультуры осторожно взялся за шапку, предлагая помощь. Отставший Дэвид замедлил шаги. Сапфировое мартовское небо густело прямо на глазах. Вот–вот оно должно было упасть на город под тяжестью этого драгоценного свечения. Дэвид не отрывался от неба.
— Не отставайте, Дэвид! — крикнула Света, оглянувшись, и поманила его.
Опять они шли втроем тесной шеренгой, Света посередине, думая то по–русски, то по–английски: «Скоро метро».
Сумерки сгустились. Вот и метро. Шагнув из уютной уличной полутьмы под ледяной душ павильонных софитов, Света поняла, как мучительно заботит ее вопрос о том, намерен ли Сережа провожать ее до дому. Не попытавшись разобраться, что именно было бы желательнее (менее нежелательно) для нее: ясность или неясность Сережиных намерений, а при полной ясности — дорога домой в его обществе или в одиночестве, Света со свойственной ей одной (всякий раз ее самое изумляющей) мгновенной хитростью замешкалась у пропускной тумбы, притворяясь, будто роется в сумке. Дэвид уже сползал вниз, его лохматая голова едва виднелась. Сережа ждал у спуска, полуобернувшись. Оценив мизансцену, Света захлопнула сумку, произвела энергичное движение рукой, указующее путь Сереже, — туда, за Дэвидом и прочим народом, а сама, недолго думая, поворотилась и выскочила из павильона на улицу.