— О! — мужчина вернул цилиндр на голову. — Люблю дерзость. Но на твоем месте я был бы с ней аккуратен. Часто она исходит из глупости, а не из силы.
— Уж чего-чего, черныш, а силы мне точно не занимать, — Гриша сжал кулаки.
— Это верно. Но разве ты ее заработал? Разве ты ее заслужил? Ты отобрал ее у других, ведь так? А что это за сила, которую можно отобрать? Лишь иллюзия. Обман… Ты обманщик, Григорий Титов. Обманщик, но не силач.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Я знаю имена всех живых и мертвых. Но что они, как не пустой звук, тающий в вечности?
— Да кто же ты такой?
— Хмм… А ты настойчив, правда? — он перешагнул через тела и расставил в стороны руки. — Некоторые называют меня Энма, другие - Пушан. Для кого-то я Азраил, а для кого-то – Харон. Когда-то давно меня превозносили как Осириса, а та, от чьего имени я здесь, зовет меня Бароном Субботой. Я проводник души. Тот, кто переводит из одного мира в другой. Тот, кто решает, какой путь выбрать и как его пройти. Это удовлетворило твое любопытство?
— Проводник души? — Гриша нахмурился. — Громкий титул для черномазого.
— Мой внешний вид ничего не значит, — он провел рукой и в миг преобразился сперва в некое подобие японского божества в короне с иероглифом, затем, в высокого ангела с белоснежными крыльями. — Я такой, каким меня представляют. Это всего лишь форма, потому как без нее человеческий разум не способен понять сути.
Он остановил свои метаморфозы на безликом силуэте в сером балахоне, чьи полы волочились крупными складками по полу.
— И что, Суббота, ты пришел по мою душу?
— Пришел.
— Тогда у меня для тебя плохие новости. Живым я тебе не сдамся.
— Живым? — мужчина медленно поднял руку и показал пальцем на диван.
Гриша обернулся и увидел самого себя со стороны. Вернее, свое бесчувственное тело. Оно все так же сидело на диване. Вся рубашка от воротника и ниже была измазана бурым. В обмякшей ладони лежал пульт от телевизора. Левая половина кожаной маски уже срослась с настоящим лицом, а в месте, где раньше были швы, остались только красные точки запекшейся крови. Картинка в телевизоре двигалась так медленно, что, казалось, застыла на месте. А секундная стрелка на больших круглых часах по своей скорости уже больше походила на часовую.
— Я что, — Гриша запнулся, — умер?
— А на что это по-твоему похоже? — ответил мужчина.
— Но ведь… я был так близок. Нет, этого не может быть. Я еще не все сделал. Я еще не закончил! Нет!
— Григорий Титов, твои слова мне так знакомы. Я слышал их несчетные разы. При жизни каждый мнит себя неповторимым, уникальным. Он думает, что пуп земли. Никто не верит в свою смерть, не осознает ее неминуемой близости, пока она не окажется на пороге. И в этом схожи бедняки с царями. Конечно, ты у нас особенный мальчишка. Баловник. Твое нахальство и нелюбовь к законам, как человеческим, так и тем, что пострашнее, заставили несчастную пожертвовать частичкой собственной души. А это дорого стоит. Конечно, увидев тебя лично, я сам бы не решился на такие кардинальные шаги, но кто я, чтобы осуждать, верно? Мое дело – исполнить уговор, перевести тебя туда, — он развернулся и указал на дверь в коридор, вот только никакого коридора за ней больше не было. Его поглотило яркое желтое сияние, разливавшееся лучами по стенам и ковру, затмевая собой обезглавленные тела. — И я готов идти. А ты, Григорий Титов? Ты готов?
— Грязная сука… — прошипел Гриша, будто не расслышав той тирады, что выдал только что проводник. — Подлая пугливая тварь. Сначала она подглядывает за мной исподтишка. Шпионит для этого Дудки. А теперь еще и убить меня захотела?
— Уж не тебе ли говорить о подлости, убийца женщин и детей? — проводник шагнул к Грише.
— Ты не понимаешь. Они обычные затычки. Они ничего не значили для сюжета. Можно сказать, я сделал им одолжение. Закончил их бессмысленное существование ради большей пользы.
— О, да. Оправдания истинного победителя, завоевателя, покорителя народов. Маленький тиран возомнил, что его жизнь ценнее жизней остальных. Ну что же, — он пожал плечами, — такие речи тоже мне известны. Их говорили фараоны и правители империй. А что в итоге? Тела их растворились в земных недрах, превратились в пыль. Как и тела их жертв. А души? А души встретились с той стороны. И я бы не сказал, что тот прием радушным был. Пойдем, пожиратель невинных. Нам предстоит долгая дорога.