Гриша остановился у ступеней центрального городского отделения полиции всего на пару секунд. Несмотря на то, что у него имелся четкий план действий, в разумности которого он был уверен, сомнения, доставшиеся от бухгалтера и находившие неприятными липкими волнами, все же дали о себе знать.
«А что, если тебя просто пристрелят? — прошептал едкий голосок, прятавшийся в дальнем углу сознания. — Им это раз плюнуть. Особенно после того, что ты им скажешь».
Гриша моментально отмел эту мысль. Он не хотел думать о неблагополучных исходах событий. О том, что могло приключиться с ним за стенами этого неприглядного здания с решетками на окнах. Лишь поправил плохо сидевшую рубашку и поднялся по ступеням.
Вернувшись из долгого похода к реке между мирами, Гриша какое-то время не верил в то, что с ним произошло. Он перебирал в голове различные теории, строил догадки, но в конце концов сдался. Он принял случившееся, а вместе с тем, вынес из этого очень ценный, и что самое главное, важный урок. Важный настолько, что это перекроило его внутри так же, как он сам перекраивал себя снаружи. Обосновало его интуитивное «что делать?» вполне логичным «зачем это делать?».
Отправившись с дивана прямиком в ванную, Гриша смыл с себя запекшуюся кровь, одновременно с этим обнаружив, что новое лицо прижилось окончательно. Ни шрамов, ни следов швов. Он смотрел на него в зеркало и удивлялся тому, как то, что всего пару часов назад было месивом из ниток и несуразных складок, вдруг стало частью его самого. Противоестественной и гибкой частью, новой мышцей, подобно той, что появилась в его руках. Новое лицо Гриши было вовсе не лицом Кирилла Шаца, натянутым на чужую голову. Его черты потускнели, размылись и с удивительной легкостью менялись под усилием воли нового владельца. Играючи, Гриша поочередно представлял себе лица людей, которых в течении полугода отлавливал в парке, и новая мышца послушно воспроизводила их. Лицо меняло свои черты так ловко и быстро, что, казалось, будто под тонким слоем кожи находилась целая армия хитроумных механизмов. Но Грише эта скорость не понравилась. Она напомнила ему о том кошмаре, что снился ему ночью. Она напомнила ему о том, насколько истончилась грань между ним и теми, кого он поглотил.
Вернув себе свой естественный облик, Гриша нашел, где Кирилл хранил свои рубашки. Свою он предварительно снял, потому, как она была залита кровью. Прошлый Гриша, еще не попробовавший на вкус собственную смерть, возможно, рискнул бы пройтись по улице в подобном виде, но новому такая идея по вкусу не пришлась. Лишнее внимание окружающих могло бы нарушить стройный план, родившийся в его голове. К сожалению ростом Кирилл был пониже, да и в плечах слегка поуже, отчего все рубашки сидели на Грише плохо. Но его это особо не смутило, ведь насколько он знал, за неудачно подобранный размер одежды еще никого не убивали.
Помывшись и приодевшись, Гриша покинул дом семьи Щацов и прошел пешком около трех километров. Сперва по Кокчетавской, затем по Ленинскому проспекту, а оттуда свернул на Литейную, где и очутился перед отделением полиции. Он остановился перед ним ненадолго, всего на короткий миг, после чего поправил на себе плохо сидевшую рубашку и поднялся по ступеням.
Пройдя сквозь небольшой тамбур, закрытый с обеих сторон тяжелыми, возможно бронированными, дверями, Гриша оказался в помещении, разделенном на две части массивной решеткой. Слева от входа большую часть стены заменяло толстое стекло, за которым находился телефонный пульт и рабочее место диспетчера. Справа, за решеткой – вдоль стены стояла пара лавочек. В углу, над ними, под самым потолком, на подставке восседал старый телевизор, по которому шел, очевидно, какой-то отечественный сериал про бандитов. Какой именно разобрать было сложно из-за плохого качества изображения и полного отсутствия звука. В центре, между решеткой и окном диспетчерской был расположен высокий стол, походивший на миниатюру барной стойки, за которым сидел молодой парень в форме полиции. Он что-то усердно выводил на листке бумаги.
Задерживаться на пороге Гриша не стал, а прошел прямиком к молодому полицейскому.
— Добрый вечер, — он вежливо поздоровался и положил кисти ладонями кверху на стойку.
— Добрый… — невнятно ответил тот, дописал предложение и хотел было посмотреть на посетителя, но заинтересованно остановил свой взгляд на ладонях. — Вы по какому вопросу?
— Я бы хотел, чтобы меня арестовали, — все так же вежливо сказал Гриша.