— А это не просьба, — ответил Гриша. — Это мера предосторожности.
— Если ты думаешь, что я собираюсь убежать, то ошибаешься. Я взялся за работу и доделаю ее до конца.
— Нет, я думаю, что те, кто стоят в коридоре с автоматами, не захотят стрелять в меня, пока ты сидишь у них на пути, — он слегка подтолкнул табурет и тот скользнул на метр вперед, к ногам Дудки.
— Разумно. Значит ты не дурак. Хотя по сложившейся ситуации не скажешь… — Степа сделал паузу, и их с Гришей взгляды встретились. — Тогда кто же ты?
— Я Гриша.
— В таком случае, Гриша, на твоем месте я бы отсел к стене. Там сейчас на крыше двое собираются по канатам к окнам спуститься и застрелить тебя в спину.
— Странно, — он послушал совета и отодвинулся немного назад, — разве это не в твоих интересах?
— В моих интересах понять, что ты такое.
— Ну что же, в этом мы с тобой похожи. Хотя я представлял тебя немного иначе.
— Да?
— Ты плохо шутишь и пахнешь яичницей.
Степа задумчиво нахмурился, потом посмотрел на свою ногу и улыбнувшись сказал: — Дома вступил. Обычно я пахну вещами похуже.
— Ответь, почему именно ты?
— Потому, что был в квартире один. Что за вопрос такой?
— Нет, почему первостепенный персонаж именно ты?
— Кто? — Степа прищурился, пытаясь понять, в какой именно момент он потерял нить разговора.
— Я долгие месяцы искал тебя. Я знал, что ты существуешь. Иначе и быть не могло. И вот, нашел… — Гриша откинулся на спинку стула и разочарованно всплеснул руками. — Это точно ты. Я знаю. Я чувствую. Но почему? Что в тебе такого особенного?
— Ну, братец, и каша у тебя в голове. Откуда же я должен знать, зачем ты меня искал? Ты лучше у себя спроси. А еще лучше, если ты сейчас положишь нож и…
— Я не сумасшедший! — вдруг рявкнул Гриша. Его голос прозвучал неожиданно глубоко и резко. Так, что стекла в окнах за его спиной задребезжали.
— Ладно, ладно… — Дудка прочистил ухо мизинцем. — Орать-то зачем?
— Я не сумасшедший, — повторил он уже спокойнее. — Иногда мне кажется, что я единственный, кто остался при уме. Да… может это вы все сошли с ума? Не я? Почему вы не видите того, чего вижу я? Почему вы… почему ТЫ не замечаешь, что все вокруг не по-настоящему?
— Не по-настоящему?
— Этот мир нереален. Разве ты не чувствуешь? Все вокруг – фальшивка. Дешевые декорации. Этот стул, — Гриша постучал по ножке лезвием ножа. — Эти стены. Потолок. Всё это сраные, ничего не значащие декорации!
— Спокойно, без нервов, — попытался успокоить его Степа. — Как по мне, так все, вроде, в порядке. Стены как стены, потолок как потолок. Почему ты вообще решил, что все не настоящее?
— А разве может быть по-другому? Разве мир может быть реален, если в нем так много дыр?
— Дыр? — Степа понимал, что вести осмысленный диалог с сумасшедшим человеком дело неблагодарное, а если у него в руке нож, то и очень опасное. Но другого выхода из сложившейся ситуации он не видел. Ему нужно было как-то сбавить обороты, которые постоянно набирал Гриша. Конечно, он мог бы в любой момент дать деру и предоставить всю грязную работу ребятам с автоматами, но ему до жути хотелось узнать, откуда у такого на вид простого человека такие непростые способности. Да и какие конкретно способности тоже предстояло выяснить.
— Да, дыр. Ах да, как я мог не подумать об этом раньше? — гнев из Гришиных глаз улетучился также быстро, как пришел, сменившись огоньком озарения. — Ты же первостепенный. Ты пуп земли. Здесь все вертится вокруг тебя. Тебе никогда не видно, что происходит вдалеке. А я скажу тебе, что происходит. Вокруг одни сплошные затычки. Не люди, а шаблоны, однодневки, способные только создавать иллюзию жизни. Они ходят на простые работы, делают простые вещи, говорят простыми фразами. У них нет ни характера, ни четкости. Жалкое существование в угоду амбициям режиссера. Поверь, до недавнего времени я был такой же затычкой и знаю, о чем говорю. Такие, как мы нужны лишь для того, чтобы затыкать дыры, чтобы зрителю сложнее было увидеть фальшь.
— Затычки? Режиссеры? Фальшь? Я ничего не понимаю.
— Этот мир – всего лишь второсортная пьеса, Дудка. А мы в ней – невольные актеры.