— Да что ж такое? — баба Люба снова посмотрела на своего кота и отпила глоток из чашки. — Тебя там голуби дразнят?
Барсик на вопросы хозяйки не отреагировал. Вместо этого он выдал утробный протяжный вой и громко зашипел.
Баба Люба недовольно поморщилась, в очередной раз подумав, что из-за той глупой соседки, подкормившей голубей, теперь страдает не только весь этаж, но и бедный кот. Не зря Миша, местный дворник, называл их летающими крысами.
Она отставила чашку в сторону и поднялась на ноги, чтобы пойти и прогнать надоедливых птиц от окна, но тут в ее голове что-то тихо щелкнуло, а затем все закружилось. Это уже не было привычным потемнением в глазах. Скорее наоборот. Мир будто залился красным цветом. Правая нога начала стремительно неметь, превращаясь в бесчувственное полено. С правым глазом тоже что-то не то. Картинка в нем вышла из фокуса. По всему телу пробежала волна мурашек, после которой прошла вторая – жара.
Баба Люба поняла, что вдруг отмершая правая нога начала сгибаться, и попыталась облокотиться о стол, но с рукой была та же история. Локоть, не выдав никакого сопротивления, легко согнулся. Баба Люба упала прямо на заварничек, расписанный под хохлому, и чашку, из которой только что пила. Кухню заполнил звук бьющейся посуды. Окончательно потерявший самообладание Барсик забыл о вкусно пахнущем Вискасе, пулей вылетел в комнату и забился под диван. Тем временем на кухонном полу, опрокинув на себя стол, в луже еще теплого ромашкового чая лежала уже бездыханная Любовь Александровна.
***
— Да чего за история там может быть? — Дудка прислонился к стеклу, выглядывая нужный дом. — Жила себе бабка, и померла потом. Сам что ли не знаешь?
— Ну а мы-то тут причем? — не получая внятного ответа, Петя понемногу начинал нервничать.
— А при том, что хоть она и померла, но, по всей видимости, жилплощадь освобождать не собирается. И вообще, не загадывай на перед. Приедем – разберемся. Вот здесь, кстати, налево поверни. Там подъезд со двора.
Петя резко вывернул руль, сворачивая во дворы. «Волга» качнулась, как на волнах и Дудка громко ударился головой о стекло.
— Ай! Поаккуратней можно? — он повернулся к Пете, но, заметив его выражение лица, вздохнул. — Все-то тебе надо знать… Ты же в курсе, что недавно на базаре одной Варваре оторвали нос?
— Какой еще Варваре?
— Любопытной! И вообще, — он резко переключился на тон старого философа, — во многих знаниях многие печали.
— А кто-то говорил, что знания – это наше главное оружие. И мне бы не хотелось с голой жопой посреди прокатки с мертвыми бабками встречаться.
— Петя… — Дудка пожурил его мизинцем. — Ну что за «голые жопы» такие? От кого ты этой гадости вообще набрался?
— От тебя. От кого же еще?
— От меня? — он изобразил удивление. — Не может такого быть. Я же самый культурный человек в этом городе. И красивый, в придачу. Нет, это тебе сатанистом навеяло, точно. Не стоило тебе с него штаны стягивать…
— Не увиливай, — Петя подъехал к девятиэтажной малосемейке и спросил: — Этот?
— Этот, — кивнул Дудка. — На дороге не паркуйся. В карман заедь.
«Волга» не спеша проехала вдоль дома, завернула в небольшой карман, на обочине которого догнивал брошенный ларек, и остановилась.
— Сумку не забудь, — бросил Дудка, вылезая из автомобиля.
Петя заглушил мотор, но выходить не спешил. Он опустил водительское стекло, положил руку на дверь, как это часто делают дальнобойщики, и принялся задумчиво чесать щетину на щеке. Дудка обошел автомобиль, подождал с пару секунд, затем сложил руки на груди и громко прочистил горло, тем самым требуя объяснений.
— Что? — притворившись, что ничего не понимает, вскинул брови Петя.