— Допустим… — неуверенно протянул Рупор. — И к чему ты это?
— Да вот, смотрю на людей и пытаюсь вспомнить, каково это, не знать всего того, что знаю я. Напоминаю себе о том, что темноту можно бояться просто так.
— Ну ты, Дудка, и черт. Нормальные люди про баб думают, или про деньги, там. А ты всякую ерунду по черепу гоняешь. Я такого не понимаю, — Рупор лихо крутанул бутылку, отчего пиво в ней закрутилось как маленький пенный смерч, запрокинул голову и буквально влил его в себя, затем бережно спрятал бутылку во внутренний карман пальто.
— Деньги у меня, Рупор, уже есть. А про баб думать неинтересно.
— Не знал, что ты из этих, — бездомный пару раз потыкал указательные пальцы друг в друга.
— Из каких?
— Ну, из веселеньких, — он ехидно улыбнулся.
— Не. Я из странненьких. Да и с моей работой только семью заводить. Я на Петю смотрю и ума не приложу, как он дальше будет. Чую, такими темпами его жена из дома погонит и придется мне его у себя на диване селить.
— Петя это твой новенький?
— Ага, — Дудка сладко зевнул. — Тьфу, вроде и выспался, а все равно что-то…
— Ну и как он?
— Кто, Петя? Ничего. Втягивается потихоньку. Правда пока еще думает, что профессия геройская. Нет у него понимания, что мы не пожарные, а сантехники. Но это дело наживное. Свыкнется.
— А ты, я смотрю, руку чесать перестал, — на щеках Рупора проявился хмельной румянец, а в глазах заблестели игривые огоньки.
— Ну, вот зачем ты мне напомнил? — Дудка недовольно нахмурился и тут же привычным движением почесал то место, где раньше были пальцы. — Теперь опять буду.
Они оба рассмеялись. Дети продолжали играть на детской площадке, мамаши что-то активно обсуждали стоя у ограды, а старики кормили голубей.
— Ну а ты как? — Дудка посмотрел на бездомного.
— А как я? — пожал плечами Рупор. — Живее всех живых. Токмо пальтишко надо бы обновить на зиму. Не греет уже… Слушай, что-то ты прямо сегодня совсем странный. Страннее чем обычно. Случилось чего?
— Что, по мне видно?
— Так-то может и не видно, но у меня глаз – как у орла. А зуб – как у бобра. Был, пока не выпал. Уж чего-чего, а тебя хмурого от ясного отличить еще могу. Давай, вываливай, чего стряслось?
— Да в том-то и дело, что пока ничего. Но есть у меня подозрение, что скоро стрясется… Стресится? Стрясосё… Грянет! Вот правильное слово. И хотелось бы к этому моменту быть готовым. Ты, Рупор, если будет время, поспрашивай у своих там, происходило ли что-нибудь странное в последние два дня.
— Это я могу. Тебе насколько странное? — бездомный прищурил правый глаз.
— Чем страннее, тем лучшее.
— Будет сделано, господин начальник. Как говорится, все организуем в лучшем виде. А теперь прошу меня простить, долг зовет.
Он встал, слегка поклонился Дудке и поковылял вдоль по аллее к следующей скамейке. Подойдя к урне, стоявшей рядом, он заглянул в нее, улыбнулся и достал оттуда две смятых жестяных банки из-под энергетика. Довольно буркнув себе под нос: «Оп-па! Жестячок…» и отправив их во все тот же внутренний карман пальто, Рупор пошел дальше, по пути громко выкрикивая случайные слова, обрывки фраз, а иногда и вовсе что-то нечленораздельное. Таким образом он отпугивал от себя недоброжелателей. Никто в здравом уме не полезет к сумасшедшему и уж точно не станет проверять, притворяется ли он.
Дудке нравился Рупор за свою удивительную способность подстраиваться под любые сложности жизни. Иногда он гадал, что было бы, если бы его дом не сгорел? Кем бы сейчас мог стать Рупор будь у него жилье деньги и документы? Успешным торгашом? Может даже депутатом? Если так рассудить, изворотливость и ловкость ума дает человеку возможность пережить любые невзгоды, побороть любые неприятности. Ну, или почти любые.
Дудка проводил взглядом удалявшегося Рупора, улыбнулся, когда тот добрел до детской площадки и разворошил своими криками мамочек. После чего невольно посмотрел на старинные часы на запястье. Большие стрелки на главном циферблате показывали начало четвертого. Маленькие все так же стояли на без семи двенадцать.
«Вот и правильно, — подумал Степа. — Не шевелитесь. Ни к чему нам все эти концы света. Этот мир не так уж и плох. По крайней мере, не на столько, чтобы его кончать».