— Я помню, что прямо перед тем, как молния влетела в бутылку, мои руки и лицо обдало жаром. Как будто из печки…
— Ну, это объяснимо. Высоковольтная электрическая дуга. Такое бывает. Дальше?
— А дальше… А дальше… Там была собака… В темноте. Она смотрела на меня в темноте.
— Так, стоп. Значит ты оказался где-то в темноте и там, вместе с тобой, была какая-то собака?
— Да, — Петя шумно выдохнул, издав звук, похожий на лошадиное фырканье.
— Любопытно. И что это была за собака? Породу помнишь? Может цвет?
— Я в породах не разбираюсь. Мне больше кошки нравятся. Но она была черная, и странная.
— Как странная? Чем?
— Я не… я не помню. С ней вроде было что-то не так. А! — он резко повернулся и посмотрел на Дудку. — Глаза. Ее глаза горели огнем. Четыре горящих красных глаза.
— Сколько? — тот нахмурился.
— Четыре. А что?
— И ты уверен, что больше никаких других странностей в этой собаке на было?
— Вроде нет. А что?!
— Да так, Петя, ничего. Просто ты сейчас довольно точно описал Гарма.
— Кого?
— Кого, кого… Гарма – четырехглазую собаку. Это из скандинавских мифов. Охранник Хельхейма.
— Не люблю скандинавские мифы. Там названия странные, я их не запоминаю.
— Да ты и не скандинавские плоховато. Короче говоря, это что-то типа цербера. Хотя бы его-то ты знаешь?
— Знаю, — Петя уверенно кивнул. — Он охраняет царство мертвых.
— Ну вот, Гарм его аналог у скандинавов. Любопытно, что тебе привиделся именно он.
— Почему?
— По кочану. Сам рассуди. Вот, допустим задело тебя немного молнией. Не сказал бы, что такое должно было произойти, но ладно. Неудачно палец подставил, или еще что. Коротнуло тебе голову на долю секунды, от чего и галлюцинация. Твой испуганный мозг выдал картинку из подсознания - охранника мира мертвых. Тут я еще могу понять. Ты боишься молний и одна в тебя только что ударила. Страх смерти, все такое… Но какого черта тогда тебе привиделся не цербер, которого ты знаешь, а Гарм, о котором ты ни сном, ни духом?
— Я не знаю, — Петя нервно потеребил оплетку руля.
— Вот и я не знаю. А ты точно уверен, что у собаки было четыре глаза?
— Уверен.
— Хм… И что она в твоем видении делала? Просто смотрела на тебя из темноты?
— Ну да… вроде как, — Петя отпустил руль, понимая, что если не прекратит его терзать, то в конце концов испортит чехол. — Просто смотрела и все.
— Хорошо, потому что…
— А нет, — перебил он Дудку, — подожди. Я вспомнил. В самом конце, прямо перед тем, как я пришел в себя, собака очень громко гавкнула. Это важно?
Дудка не ответил. По крайней мере не сразу. Он посмотрел на Петю блуждающим, слегка растерянным взглядом, потом отвернулся к окну. Положил однопалую ладонь на ручку стеклоподъемника, сделал пол оборота в одну сторону, потом в другую и снова посмотрел на Петю.
— Легенда гасит, — начал он, и в голосе его слышалась явная тревога, — что вой Гарма будет одним из предвестников Рагнарека, эпической битвы между богами и великанами, между добром и злом. И в этой битве погибнут все. Конец света, Петя. Не нравятся мне такие совпадения…
Он машинально положил руку на часы, но смотреть на них не стал. Побоялся того, что они могли показывать.
— Ты думаешь, что это плохой знак?
— Я думаю, что если тебе вдруг ни с того ни с сего явился скандинавский страж мира мертвых, о существовании которого ты до этого не знал, то это совсем не галлюцинация от удара током. Скорее всего, это самое настоящее видение, или предзнаменование, если хочешь. Вот, что я думаю. И если Гносис сам по себе я еще мог игнорировать, как случайную переменную. То в совокупности с видением это все начинает превращаться в закономерность. И такие закономерности мне не по душе.
— Значит мы поедем к ведьме? — предположил Петя.
— Для начала, да. Ты не помнишь, куда я бумажку с ее адресом дел?
— В бардачке посмотри.
Дудка открыл бардачок, в котором навалом лежали обрезки тряпок, непарные перчатки, обрывки газет и прочий хлам. Порывшись в нем, он отыскал нужный клочок бумаги, на котором кривым почерком было выведено «ул. Артема 27-12 Таня».