***
Таня проводила ритуал в спешке. Отвратительный запах чужака, теперь мерещившийся ей повсюду, сдавливал грудь. А его мысли… его отвратительные, нечеловеческие мысли, эхо которых она слышала за звоном в ушах, казалось, отговаривали ее, сводили с ума.
Приготовив веве к призыву, она сходила на кухню и вытащила из дальнего ящика, припрятанную там на черный день бутылку дорогого рома. Из шкафчика над раковиной она достала два высоких стакана, а из холодильника – стручок красного перца. Вместе со всем этим Таня вернулась к столу в гостиной. Откупорив бутылку, она разлила ром по стаканам, разломила перец пополам, и половинки бросила туда же. Затем, залпом выпив содержимое одного из стаканов, она принялась на распев читать молитву Барону Субботе. После третьего повторения пламя свечей дрогнуло и потухло. Тени в дальнем углу комнаты сгустились, стали черными, как ночь, протянулись от пола почти до самого потолка неестественно темным пятном, из которого на свет вышел высокий чернокожий мужчина. Он был болезненно худым, с впалыми щеками и глазами, кожа туго обтягивала его острые скулы и подбородок. На его тощие широкие плечи был накинут черный фрак, а на голове восседал высокий черный цилиндр, чьи полы были украшены костями.
— Хороший прием… — он прошел к столу, взял стакан, медленно опустошил его. Затем выковырял пальцем кусочек перца и, занюхав им, отправил в рот. — Такое мне по нраву. Женщина, ты знаешь, как задобрить Барона Субботу, не так ли?
— Знаю, — так как Барон говорил на чистом креольском, то Таня решила ответить ему тем же.
— Хорошие манеры, это вымирающее качество. К сожалению… Времена меняются. Мир становится быстрее. Все куда-то спешат. Все чего-то хотят. Требуют. А ведь иногда неплохо просто спокойно выпить и поговорить. Да? — Барон ухмыльнулся и посмотрел Тане в глаза.
— Мне нужна услуга, — она взгляд не отвела.
— Ну вот, о чем я и говорил. Дела, дела и никакого веселья… И что же за услуга тебе нужна, женщина?
— Мне нужно, чтобы ты перевел кое-кого для меня, — ее лицо не выражало никаких эмоций, но голос предательски подрагивал.
— Перевел?
— Да, на ту сторону. Мне нужно, чтобы ты перевел душу в мир мертвых.
— Женщина, ты в себе? Я все время это делаю. Даже сейчас. Люди умирают постоянно. В старые времена, когда вас было не так много, я мог позволить себе расслабиться. Отдохнуть как следует в перерывах между переправами. Но сейчас… — он тяжело вздохнул. — Сейчас через меня проходит по восемьдесят тысяч душ за день. За один день!
— Этот человек еще жив.
— О… — Барон взял со стола бутылку и отпил прямо из горлышка. — Еще жив? Ну что же, тогда тебе придется убить его. Ну, или подождать более естественного отхода. Если руки марать не охота. И тогда я с превеликим удовольствием доставлю его туда, где ему место.
— Переведи его, — на этот раз голос Тани не дрогнул.
— Поумерь свой пыл, ведьма. Ты хочешь просить меня нарушить правила и вмешаться в жизнь смертного? Такое Барону Субботе не нравится. А я не привык делать то, что мне не нравится.
— Он тоже нарушил правила. Прошел через мир лоа без разрешения.
— Такого не бывает, — мужчина в цилиндре махнул рукой и несколько капель, вылетевшие из горлышка бутылки, упали на паркет.
— Я свидетельница, — продолжала Таня. — Даже Папа Легба не смог его остановить. Он осквернил законы природы. Это неправильный человек. Его жизнь нужно прекратить.
— Так прекрати, — он ухмыльнулся, обнажив гнилые желтые зубы. — Ты же можешь это сделать сама. Верно? Зачем нарушать еще один закон и прерывать его жизнь, если твое колдовство может превратить ее в ад на земле? И тогда он сам захочет со всем покончить.
— Переведи, — процедила она, сжав кулаки.
Барон Суббота прильнул к бутылке и пил, пока в ней не осталось меньше половины. После чего снова ухмыльнулся и несколько капелек рома стекли по его бледным губам к подбородку.