— Ой, Оля, — говорит та, что слева, — ты такая красивая сегодня. В чем твой секрет?
— Ничего особенного, — улыбается та, что справа. — Просто я пользуюсь новым стиральным порошком. Он добавляет моим вещам свежести и прекрасно отстирывает пятна крови!
Последняя фраза привлекла внимание Гриши. Он слегка наклонил голову на бок, на сводя взгляда с экрана. Тем временем мамочка, сидевшая справа, вытащила из сумочки картонную упаковку стирального порошка, которую зачем-то носила все это время с собой. Кадр снова сменился. На этот раз камера крупным планом показала саму упаковку. На ярко красном фоне, в обрамлении двух голубых вихрей, крупным шрифтом было напечатано название «Совесть», а ниже, в самом углу нарисованный чернокожий мужчина в цилиндре показывал большой палец с подписью «Одобрено самим Бароном».
— Совесть? — мамаша слева взяла упаковку и повертела в руках. — Какая классная…
— Да! — кивнула та, что справа. — И очень доступная. Жаль, что у тебя ее нет.
Она резко повернулась и посмотрела в камеру, хотя Гриша был уверен, что прямо на него. Губы девушки растянулись в похожую на оскал улыбку, но вместо зубов во рту блестели острые как лезвия клыки. Сразу после этого динамики телевизора разразились въедающейся в голову мелодией, а диктор озвучил побежавшую снизу строку: «За дополнительной информацией обращаетесь по короткому номеру шесть-шесть-шесть».
— Что такое? — недоумевающий Гриша хотел было потянуться за пультом, но как только ролик закончился, по экрану телевизора побежала рябь помех, после чего он выключился сам собой.
На пару секунд Гриша оказался в растерянности. Он не мог сообразить, что происходит. Ведь такую рекламу ни один уважающий себя телеканал в эфир пустить не должен был. Да и снять подобное в голову может прийти не каждому. С другой стороны, он видел то, что видел. И слышал то, что слышал. Или нет? Может ли быть так, что все произошедшее всего лишь галлюцинация? Почему нет? Хотя реклама и казалась совершенно реальной, но ведь разве не в этом вся суть галлюцинаций? Их сложно отличить от реальности. Так что да, это вполне могла быть и она. Вот только откуда ей взяться? Неужели он ошибся и в его крови действительно бушевала инфекция Куру? Или может какая другая зараза, которую он не заметил, как подцепил? А может быть он попросту сходит с ума?
— Все сразу и ничего из этого, — ответил на незаданные вопросы мужской голос, донесшийся из кухни.
— Кто здесь? — Гриша вскочил с дивана и развернулся лицом к двери.
— Чую, что в этом доме ничего достойного из выпивки не водится, — следом за произнесенной фразой из кухни послышались звуки открываемых шкафов.
Гриша с места не сдвинулся. Он знал, что незваный гость был не из простых. Этот вывод он сделал не на основе каких-то странных ощущений или предчувствия, что часто стало случаться с ним в последнее время. Нет, только старая добрая логика, да здравый смысл. Ведь Гриша точно помнил, что закрывал ворота с входной дверью. Так что их пришлось бы вскрывать, а сделать это совершенно бесшумно вряд ли бы вышло. Да и к тому же незваный гость говорил из кухни, в которую он должен был как-то попасть, верно? А сделать это, не пройдя по коридору, отлично просматривавшемуся с дивана, на котором весь день просидел Гриша, было почти невозможно. Что до окна, то вскрыть его влезть внутрь без какого-либо звука нетривиальная задача. Выходит, кем бы ни был незваный гость, он как-то попал на кухню, и неважно, какой способ он выбрал. Главное, что не из простых.
— Да уж… — вдруг из коридора к порогу гостиной вышел высокий чернокожий мужчина в черном фраке и цилиндре, чьи полы были обрамлены маленькими косточками. — Ну и бардак у тебя тут.
На стоявшего у дивана Гришу он не смотрел. Его взгляд был прикован к телам матери и дочки, лежавшим на ковре. Мужчина подошел к ним, снял цилиндр, приложил его к груди и слегка склонил голову в почтительном жесте.
— И я говорю не об этом… — незнакомец кивнул на тела. — Бардак у тебя тут, — он посмотрел Грише прямо в глаза и постучал костлявым пальцем по виску.
— Ты кто? — в ответ спросил Гриша.
— Я? А разве это важно?
— Конечно важно. Хочу узнать, кого собираюсь убить.