За мир ходатай благородный…
И вот уж гладкий мавзолей,
Ласкаем ветерком полей,
Бавкиды прах, прах Филемона
Покрыл. Исчезли старики,
Чьи перед смертью двойники
Близ матери (— предвестье звона
Церквей, завешенных сукном) —
Прошли в видении дневном.
XIII
Мать у Большого Вознесенья
Сам-друг живет своим домком —
С Татьянушкой… Какую тень я
Из мглы времен позвал тайком!
Моей старушка стала няней;
И в памяти рассветно-ранней
Мерцает облик восковой…
Кивает няня головой, —
А «возле речки, возле моста»-
Там шелкова растет трава…
Седая никнет голова,
Очки поблескивают просто;
Но с детства я в простом ищу
Разгадки тайной — и грущу,
ХIV
С Украйны девушкой дворовой
В немецкий дом привезена,
Дни довлачив до воли новой,
Пошла за матерью она.
Считала мать ее святою.
Ее Украйна золотою
Мне снилась: вечереет даль,
Колдует по степи печаль…
А в домик вдовый Генриетин
Супруг доверчиво идет
И повесть грустную ведет,
Как оставался безответен
Призыв души его больной,
Как он покинут был женой.
ХV
Он холодно-своеобычен
И не похож ни на кого;
Каким-то внутренним отличен
Сознаньем права своего —
Без имени, без титл обрядных —
На место меж людей изрядных.
Под пятьдесят; но седины
Не видно в бороде. Темны
И долги кудри; и не странен
На важном лике, вслед волос
Закинутом, — огромный нос.
Движеньем каждым отчеканен
Ум образованный… Года? -
Но мать сама не молода.
XVI
Нет! Сколько сороков трезвонят
По всей Москве, ей столько лет.
И думы скорбные хоронят
Давно девический расцвет, —
Хоть и щадят еще морозы
Осенний праздник пышной розы,
Какой чрез светопись она
Моим очам сбережена…
Не долго плел отец мой сети:
Двух малолетних сыновей
Раз под вечер приводит к ней
И молвит: «На колени, дети!
За нас просите как-нибудь!»
И дети:. «Нам ты мамой будь…»
XVII
Зоологического сада
Чуть не за городом в те дни
Тянулась ветхая ограда.
Домишко старенький они
Купили супротив забора,
За коим выла волчья свора
И в щели допотопный рог
Искал просунуть носорог.
С Георгиевским переулком
Там Волков узенький скрещен;
Я у Георгия крещен…
Как эхо флейт в притворе гулком
Земной тюрьмы, — не умирай,
Мой детский, первобытный рай!
ХVIII
Меж окон, что в предел Эдема
Глядели, было — помню я —
Одно слепое…О, поэма
Видений ранних бытия!
Волшебной жизнию живые
Вещей загадки!.. Голубые
На нем подобия завес
Оставил некий Апеллес.
Зверям присвоенного рая
Служил преддверием наш сад;
Акаций старых вижу ряд,
Березу — у ворот сарая
Седого дворника, как лунь,
Как одуванчик — только дунь!
XIX
В ложбине черной, над водами,
Оленьи видел я рога,
А за соседними садами
Манили взрытые луга,
Где пролагался путь железный.
Но первый сон, душе любезный,
В окне привидевшийся сон —
Был на холме зеленом слон.
С ним персы, в парчевых халатах,
Гуляли важно… Сад зверей
Предстал обителью царей,
Плененных в сказочных палатах,
Откуда вспыхивал и мерк
Хвостом павлиньим фейерверк.
ХХ
Мечты ли сонные смесились
С воспоминаньем первых дней?
Отзвучья ль древние носились
Над колыбелию моей?
Почто я помню гладь морскую
В мерцаньи бледном — и тоскую
По ночи той и парусам
Всю жизнь мою? — хоть (знаю сам)
Та мгла в лицо мне не дышала,
Окна не открывал никто,
Шепча: «вот море»… и ничто
Сей грезы чуждой не внушало.
Лишь поздно очи обрели
Такую ночь и корабли.
ХXI
Но, верно, был тот вечер тайный,
Когда, дыханье затая,
При тишине необычайной,
Отец и мать, и с ними я,
У окон, в замкнутом покое,
В пространство темно-голубое
Уйдя душой, как в некий сон,
Далече осязали — звон…
Они прислушивались. Тщетно
Ловил я звучную волну:
Всколеблет что-то тишину —
И вновь умолкнет безответно…
Но с той поры я чтить привык
Святой безмолвия язык.
XXII
Еще старинней эхо ловит
Душа в кладбищенской тиши
Дедала дней, — хоть прекословит
Рассудок голосу души.
Ужель к сознанью дух проснулся
Еще в те дни, как я тянулся
Родной навстречу, из дверей
Внесен кормилицей моей
Куда-то, в свет, где та сидела?..
Стоит береза, зелена;
Глянь, птичка там — как мак, красна!
Высоко гостья залетела,
Что мне дарила млечный хмель!-
Ты на березе, алый Лель!
XXIII
Быть может, мать не умолчала,
Былое счастие святя,
Как встарь от груди отлучала
Золотокудрое дитя,
Но меж обманов путеводных,
Какими нас в степях безводных
Вожди незримые ведут,
Был первым алый тог лоскут,
Мираж улыбчивой утраты,
Посул волшебный, что в Эдем
Уходит все родное, чем
Недавно были мы богаты,-
В Эдем недвижимый, где вновь
Обрящем древнюю любовь…
XXIV
Цела ли связка писем милых,
Так долго недоступных мне,-
Что мой отец в полях унылых
Писал беременной жене,-
Где, в благодарном умиленье,
Увядшей жизни обновленье
Он славил, скучный клял урок
И торопил свиданья срок?..
Но с той поры, как я родился,
На цепь и циркуль спроса нет;
В уединенный кабинет
Он сел, от мира заградился
И груду вольнодумных книг
Меж Богом и собой воздвиг.