Сопровождаемый тэтром Даниилом, он шел по пустому гулкому коридору.
Напрасно он думал, что священник обладает плохой сообразительностью, уже на выходе, прощально кивая полицейскому инспектору, тэтр Даниил негромко сказал:
– Все листики одинаковые и все-таки разные - достаточно посмотреть на черенки.
Вернувшись в управление, Маркиш приказал принести ему снимки, сделанные при осмотре убитых. Тэтр Даниил был прав - к черенкам следовало приглядеться: у всех террористов черенок кленового листка состоял из римской двойки, лишь у водителя автомашины в последнем покушении черенок был образован римской единицей. Сделать вывод было довольно легко: покушение на Эллен Гриц было совершено по приказу Второго пророка церкви Единого Бога - Ивана Гонтаря.
Но это было бесполезное знание - через покойников до Второго пророка добраться было невозможно. Впрочем, будь у Маркиша живые свидетели, добраться до человека, владеющего миллиардами, было бы не проще.
Глава пятая
– Не понимаю, - сказал Григорович, - зачем господину Гонтарю понадобился этот ребенок?
– Я тоже пока не могу этого понять, - согласился Маркиш. - Но все ниточки ведут в Россию. Смотри сам: откуда Эллен Гриц? Из России. Где она забеременела? В России. Откуда за ней приехали? Из России. И этот самый Вахт, и грузин… как его… Мачарошвили… Пусть тебя не смущает их происхождение, они советские. Откуда сам Гонтарь? Он тоже из России, черт бы его побрал! Все идет оттуда, Исав. Кстати, русские что-нибудь ответили на наш запрос?
– Ответили, - сказал Григорович. - Эти психи подозреваются в убийстве доктора Медника в Царицыне.
– Да ну? - удивился Маркиш, - если я не ошибаюсь, Эллен Гриц тоже из Царицына?
– Ты не ошибаешься, Давид, - кивнул Григорович. - Более того, именно доктор Медник лечил ее от бесплодия.
Маркиш вскочил и нервно зашагал по кабинету.
– Я же говорил! - сказал он.
– Они просят образцы клеток наших покойников. Кажется, им требуется анализ ДНК. Понять не могу, на кой черт им это потребовалось?
– Мы ничего не узнаем, если кто-то из нас не поедет в Россию.
– Обоснуй необходимость командировки нашему министерству, - хмыкнул Григорович. - Мне она, честно говоря, не слишком понятна. В конце концов, Эллен Гриц не в России, она здесь, в Израиле. Вся проблема в ней, Давид. Если в России и есть что-то, так самое начало истории. А нам необходим ее конец.
– Нам нужна истина, - остановившись, возразил Маркиш, - а все упирается в ребенка. Мы все это понимаем. Я прав?
– Ты на сто процентов прав, - согласился Григорович. - Звонил Аарон Таннербаум. Похоже, происходящим заинтересовалось правительство.
– Насколько я помню, Аарон давно сочувствует идеям Земного Братства.
– Возможно, - сказал Григорович, - но в данном случае, как мне показалось, его интерес к происходящему диктовался совсем иными причинами.
Два часа назад Маркиш разговаривал с Эллен Гриц.
Женщина еще не совсем пришла в себя, она ни на шаг не отходила от ребенка.
Маркиш заглянул в коляску.
Обычный ребенок - мальчик агукал, пускал пузыри и пытался засунуть в рот крохотный пухлый кулачок. Темные бездонные глаза безразлично смотрели на инспектора.
– Эллен, скажите, что вы скрываете? - спросил Маркиш. Женщина судорожно вздохнула, прижимая руки к груди.
– Мне нечего скрывать от вас, - сказала она. - Клянусь, я сама ничего не понимаю. Зачем эти люди охотятся за моим мальчиком? Кто они?
Маркиш неопределенно пожал плечами.
– Кто отец мальчика? - мягко спросил он. - Может быть, дело в нем?
– У него нет отца, - сказала Гриц. - Если хотите, это дитя из пробирки. Искусственное оплодотворение. Я даже не знаю донора, правда, меня уверили в том, что он был умен и красив. Я надеялась, что мой ребенок будет счастливым.
– Я смотрел запись случившегося, - мягко сказал он. - Вы потеряли сознание, когда заглянули в коляску. Что вы увидели?
Женщина побледнела, закрыла глаза, и Маркишу показалось, что она вновь теряет сознание.
– Вам плохо? - спросил он. - Выпейте воды. Поймите, Эллен, мы должны понять, что происходит. Не молчите, мы не сможем ходить за вами по пятам и охранять вечно.
– Кровь, - тихо сказала Гриц. - Я увидела кровь…
И неожиданно Маркиш почувствовал, что ему совершенно не хочется продолжать этот глупый и совсем ненужный разговор. Ну, какая разница, что увидела Эллен Гриц, заглянув в детскую коляску после выстрелов террориста? С этого момента он ничего не помнил, а в себя пришел уже на лестничной площадке, четко осознавая, что в квартиру ему незачем возвращаться.
Но он не хотел ребенку зла! Малышу просто не за что мстить ему.
Правда, болезненные ощущения быстро прошли.
– Слушай, Исав, - сказал он. - Может, мы имеем дело с ребенком самого Гонтаря? Пророк хочет объявить сына Богом. А эта Эллен не сошлась с ним взглядами на будущее ребенка и сбежала.
– Тогда почему она сбежала именно в Израиль? - спросил Григорович. - И почему она не скажет нам об этом прямо? Тогда было бы возможно воздействовать на этого Гонтаря, пусть на его счетах лежит сколько угодно денег.
– По крайней мере, это превосходный кусок, который можно бросить газетчикам, - сказал Маркиш. - Возможно, газетная шумиха заставит его быть более осторожным. Нам ведь не нужны лишние трупы?
– Они никому не нужны, - согласился Григорович.
– Свяжись с журналистами, - Маркиш уселся за стол и потер виски. - Боже, как я устал! И дайте ответ русским. Пошлите им все необходимое для генетической экспертизы. Заодно поинтересуйтесь, что им известно о связях Эллен Гриц с известным русским миллиардером Иваном Гонтарем. Возможно, что связь существует не прямая, а через доктора Медника, коли наши фигуранты прикончили его в собственной квартире.
– Не нравится мне возможная шумиха, - с сомнением пробормотал Григорович.
– Мне она тоже не нравится, - устало сказал Маркиш. - Только мы ведь не нападаем, Исав. Пока мы только защищаемся.
В этот вечер Маркиш долго не мог уснуть и ворочался в постели, думая об Эллен Гриц и ее ребенке.
Похоже, ничего страшного с ними случиться не может. Они - пламя, о которое обжигаются другие. Что произошло, и каким образом ребенок получил исключительные и удивительные качества? Неужели это результат вмешательства человека? Медник достиг определенных успехов и закрепил эти успехи весьма доказательным путем. А Гонтарь просто узнал об эксперименте. Но почему он стремится уничтожить ребенка? Заполучить такого ребенка и воспитать его в любви и уважении к себе было бы значительно лучше. Если он способен на такое в младенчестве, то чего можно ожидать от него с взрослением? Кажется, наблюдение следует снять. Неизвестно, как ребенок может расценить контроль над жизнью его семьи и каким образом отреагирует на это.
Он вдруг подумал, что было бы неплохо съездить в Россию. Конечно, в Баку попасть не удастся, теперь это другое государство, но и в России было бы интересно увидеть многих и узнать, как сложилась их жизнь после распада Союза. Маркиш жалел о гибели страны, в которой прошли его детство и молодые годы. Он искренне считал, что это великая страна, и не мог понять, как она развалилась на части при легком нажиме изнутри. Он жил осколками имперской культуры, которая понятна не каждому. Слишком долго в него вдалбливали различные понятия о Родине и жизни, чтобы он мог легко избавиться от них. Собственно, и желания миллиардера Гонтаря, они тоже имели корни в прошлой еще советской жизни. Мечты о мире, в котором было бы спокойно жить, где не было бы деления на левых и правых, на евреев и арабов, на православных и католиков/на белых и черных… Мечты, которые никогда не станут реальностью. Люди слишком разнятся, чтобы найти общий язык. О белом расизме знают все, но кто знает о черном расизме, о расизме арабском, китайском, японском? Кто знает, как спокойно уходят на смерть многие арабские смертники, наивно веря, что их ждет райское бессмертие, хотя на деле у них не будет даже могил?