- А я категорически против того, чтобы возвращать Мишеньку Женьке, заявил вернувшийся Фрей. Он держал в ладонях большую кружку с разбавленным кофе. - Вы же знаете, у нее однокомнатная квартира с постоянным развратом. Вот именно, с развратом!
К тому же Фрей и картавил. Когда у него отрастет бородка, то на улицу его больше нельзя будет пускать - какие-нибудь новые красные сделают его своим лидером. Лидочка хотела сказать об этом, но спохватилась, что такая шутка может быть Фрею неприятна.
- Не вам это решать, - сказал Сергей.
- А вот это мы еще посмотрим, голубчик! - патетически воскликнул Фрей.
- С вашим-то здоровьем?
- Получше вашего!
- Вот зачем вы стали эспаньолку отращивать! Хочется в большую политику? - Сергей засмеялся, а Фрей, прикрываясь кружкой, отступил в коридор и оттуда, из сумрака, крикнул:
- Вы еще пожалеете, что подняли руку! Я ничего не прощаю.
К удивлению Лидочки, Сергей произнес фразу, что вертелась у нее в голове:
- На улицу его сейчас выпускать опасно. Его поставят на бэтээр, чтобы он призвал к новой революции.
Лидочка засмеялась, потом решилась спросить:
- А как он к вам попал?
- Он давно здесь живет, - сказал Сергей. - Я сам его отыскал, когда вернулся из ссылки. И хорошо, что успел - он бы там погиб.
- Где?
На этот раз ворвавшийся в комнату Фрей был ужасен: красный, потный, клочки волос дыбом из-за ушей, он держал, замахнувшись, кружку. Та вздрагивала, готовая полететь кому-то в голову.
- Я прошу, умоляю, тебя, наконец, прекратить эти грязные сплетни, которые не делают вам чести, товарищ!
- Здесь решаю я! - воскликнул Сергей, пытаясь подняться и поводя в воздухе костлявым указательным пальцем.