На краю бассейна вспыхнул фонарь. Не яркий белый электрический фонарь, а какой-то тускловатый желтый огонек. Дэн увидел две человеческие фигуры, но фонарь висел над их головами сам по себе.
— Плыви сюда, — позвал женский голос.
И Дэн поплыл. Десять метров до бортика он преодолел быстро, взялся за лесенку и понял, что почему-то не может выбраться. Две руки протянулись к нему, мужская и женская, и Дэн ухватился за них. Его с силой выволокли из воды, мужчина придержал его за плечи, когда Дэн пошатнулся. Внезапно Дэн понял, что его не держат ноги. А еще — что его сейчас вырвет. И его действительно вырвало, полупереваренным ужином и морской водой. Закружилась голова, задрожали руки и ноги, внезапно стало холодно, как в морозильнике, хотя внутренняя температура держалась на 36,3°С, а наружная составляла 22,5°С. У Дэна подкосились колени и он едва не рухнул в лужу собственной блевотины, но мужчина — высокая смутная тень справа — подхватил его на руки, мокрого и дрожащего, и понес в дом. Женщина шла впереди.
Все, что Дэн заметил — это то, что дом зеленый и деревянный. Женщина раскинула по креслу у открытого огня большую синюю махровую простыню. Мужчина поставил Дэна на ноги и сказал:
— У тебя шок. Ты замерзнешь в мокром.
Он быстро стянул с Дэна мокрый свитер и футболку, а потом — джинсы и трусы. Усадил Дэна в кресло, закутал его в простыню, легонько сжал плечи и сел перед ним на пол. Женщина принесла откуда-то большую — не меньше чем на литр — чашку со странно пахнущим чаем, дала Дэну. У того все еще тряслись руки, и мужчина помог ему удержать чашку. Дэн отпил. Это был не чай. Какие-то травы, не ядовитые. И что-то вроде сахара, много, но не сахар. Глюкоза и фруктоза, без сахарозы.
— Пей, — сказал мужчина.
Дэн послушался. Женщина устроилась на подлокотнике кресла и принялась вытирать Дэну волосы небольшим полотенцем.
— Я Туу-Тикки, — сказала она.
У нее был мягкий приятный голос.
— Я Грен, — представился мужчина.
— Дэн, — выдавил Дэн.
— Добро пожаловать, — в один голос сказали они.
Дэн смотрел на огонь, и пил, и ничего, совершенно ничего не понимал. В голове не было ни единой мысли. Даже системные сообщения напрочь отсутствовали. Дрожь неохотно отступала. Состояние очень походило на последствия критического перенапряжения, но его причин Дэн не понимал. Он пил чай на травах и согревался, и понемногу успокаивался. Люди, окружавшие его, молчали, но молчание было уютным.
— Это рай? — странным для самого себя голосом спросил он, вспомнив челоческие верования в посмертие.
— Нет, что ты, — с улыбкой ответил Грен. — Это Сан-Франциско.
Город на Земле. Но Дэн был на Земле — она не такая. Не зеленая, не деревянная, без птиц и нетопырей. Без запаха цветов.
— Ты в Доме-у-Дороги, — продолжила Туу-Тикки.
В мозгу у Дэна что-то щелкнуло.
— Дорога, — тупо сказал он. — Вы знаете Дэнниса Свифта?
— Дани? — уточнил Грен. — Знаем, и давно.
— Он хороший, — добавила женщина.
Дэн почувствовал, как исчезает мышечное напряжение. «…есть Дорога, а на ней есть место…» Что же, он оказался в этом самом месте? Как? Почему? Зачем?
Грен забрал у Дэна опустевшую чашку. Дэн зевнул. Он согрелся, больше не дрожал, его клонило в сон. Он чувствовал себя в полной безопасности, и это было самым странным.
Туу-Тикки обняла его за плечи, поцеловала в макушку.
— Все плохое ушло, — тихо сказала она. — Все в прошлом. Ты дома.
— Ты в безопасности, — потвердил Грен.
Искренность более девяноста процентов. Невероятно. Дэн закрыл глаза. Он был готов уснуть прямо тут. Все напряжение и недосып последних недель сказались разом.
Грен поднял Дэна из кресла и на руках понес куда-то наверх. Туу-Тикки снова шла впереди. Дэна еще никогда не носили на руках. Это оказалось странное, очень странное, полное каких-то непонятных ему самому эмоций ощущение.
Его принесли в большую комнату с окном и кроватью. Уложили на постель. Вытащили из-под него влажную махровую простыню. Туу-Тикки укрыла Дэна тяжелым теплым одеялом. Дэн тут же свернулся под ним в позу эмбриона.
— Мне не уходить? — спросила Туу-Тикки, присаживаясь на край кровати.
Дэн взял ее за руку. Маленькая, теплая, мягкая, с кольцом. На кончиках пальцев мозоли. Ногти выкрашены темно-коричневым с блестками лаком.
— Хорошо, — кивнула она. — Я почитаю тебе сказку, пока ты не уснешь.
В ее свободной руке непонятно откуда появилась большая яркая бумажная книга. Грен помог открыть ее, обошел кровать и что-то делал с той стороны. Что-то чиркнуло, коротко прошипело, запахло горящей серой и фосфором, и за спиной Дэна появился дополнительный, очень слабый источник света.
— Спокойной ночи, Дэн. Ванная комната — первая дверь направо, — сказал Грен и вышел, прикрыв за собой дверь.
— «Было семь часов знойного вечера в Сионийских горах, когда Отец Волк проснулся после дневного отдыха, почесался, зевнул и расправил онемевшие лапы одну за другой, прогоняя сон. Мать Волчица дремала, положив свою крупную серую морду на четверых волчат, а те ворочались и повизгивали, и луна светила в устье пещеры, где жила вся семья», — распевным негромким голосом начала читать Туу-Тикки.
Дэн закрыл глаза и слушал. Туу-Тикки читала долго. Когда она произнесла «Начинал брезжить рассвет, когда Маугли спустился один с холма в долину, навстречу тем таинственным существам, которые зовутся людьми», Дэн уже почти спал. В полусне он слышал, как Туу-Тикки закрыла книгу, в полусне почувствовал, как она поправляет одеяло на его плече, в полусне ощутил мягкое прикосновение губ к виску.
А потом почти весь свет погас, и Дэна охватил глубокий спокойный сон.
========== 4 ==========
Дэн просыпался медленно. Он согрелся, наполовину сбросил одеяло и разметался по широкой кровати. Во сне он нагреб себе под голову несколько подушек, и первым, что увидел, открыв глаза, оказалось фиолетовое на голубом пятно — наволочки были с цветочным принтом. Пододеяльник и простыня — тоже. Дэн сонно подумал, что еще никогда не спал на цветной кровати. На «Мозгоеде» постельное белье было белым и пахло иначе. Только Полина купила себе два комплекта синего в желтых звездочках белья. До «Мозгоеда» постельного белья просто не было. Дэн так и не понял до конца, какой в нем смысл.
Система оповестила его, что он проспал тридцать два часа сорок три минуты. Дэн перевернулся со спины на бок, натянул на себя одеяло. Вставать ему еще не хотелось, хотя продолжительность сна была неестественно большой. Столько не спал даже Ланс после ранений, нанесенных Ржавым Волком.
Хотелось есть — просто есть, а не восполнить потраченную энергию. Хотелось опорожнить мочевой пузырь. Хотелось в душ — кожу покрывала морская соль, а волосы от нее стали жесткими и топорщились во все стороны. Но больше всего хотелось пить.
Дэн лениво повернулся на другой бок и обнаружил, что на тумбочке у кровати горит наполовину оплывшая толстая белая свеча. Настоящая свеча с подрагивающим язычком пламени. Рядом со свечой стоял стакан с какой-то жидкостью нежного желто-зеленого цвета. Дэн сел и взял стакан. Попробовал жидкость кончиком языка. Вода. Просто вода, очень чистая, с незначимой примесью кремния и железа. Но от нее пахло зеленой травой и чем-то еще, малознакомым, а Дэн очень хотел пить. Он медленными глотками выпил воду, прохладную и вкусную, и поставил пустой стакан на место. Потом оглядел комнату.
Она была втрое больше каюты на «Космическом мозгоеде». Широкая и длинная — два на два с половиной метра — кровать, сколоченная из необработанных бревен. Бревенчатые стены, деревянный потолок с тяжелыми темными балками, деревянный пол. Большое окно с рамой из ошкуренных веток, с занавеской из грубой серой ткани с белой вышивкой. Кресло из кривых полированных палок с мягким сиденьем, стул, стенной шкаф, тумбочки из тех же палок по обеим сторонам кровати. Дэн никогда в жизни не видел подобной обстановки и даже не подозревал, что она бывает. Он не заметил ни одной пластиковой детали. Точечные светильники были утоплены в стены и при дневном свете не видны.