С одной стороны, абсурдная ситуация, которую разве что за ночным костром обсуждают в качестве баек, а с другой…
Я отомстил, да ещё и с небывалым размахом. После такого меня должны были надолго запомнить. Никто ещё так Альянсу не показывал, насколько они могут быть беззащитны.
Теперь я полностью свободен. А значит, передо мной новая жизнь и новые возможности.
Жаль, конечно, что так и не увижу родных, как того и хотел. Но не думаю, что они обидятся на меня, если я немного задержусь, да и самоубийственные порывы никто бы из них не одобрил.
Может быть, даже смогу начать жить, как нормальный человек… Достойно, как и полагается…
От этой мысли я улыбнулся и тихонько засмеялся.
Все мои погибшие на войне товарищи мечтали об этом. Такие же дети войны, как и я.
Теперь они отомщены, как и моя семья. И раз война закончится, то и подобные мне сироты перестанут появляться.
У них появится шанс на лучшую жизнь в новом для них мире, где не будет того ужаса, что пережил я и подобные мне.
Улыбка пропала с моего лица. Я очень хотел радоваться победе и тому, что смог переломить ход боя. Что даже выжил, несмотря на смерть. Что получил второй шанс.
Но при этом понимал, что эта радость слишком дорого мне далась.
Голова вновь начала болеть от наплывших обрывков воспоминаний. Но только теперь из родного мира.
Те, что я всеми силами пытался забыть. Помнить всё — это было физически больно.
Руки невольно снова потянулись к голове. Я пытался погрузить разум в медитацию, чтобы хоть как-то унять боль, но раз за разом меня выкидывало в реальность.
Засада… Просчёт нашего командования. Бойня.
Друг с оторванными ногами протягивает мне медальон и просит передать его своей жене. Вижу на его лице слёзы. Он говорит, что не хочет умирать.
Я обрываю ему жизнь, каждая секунда для него мучение, и мы оба знаем, что он уже нежилец, и забираю медальон.
На войне нельзя привыкать к людям. Понимаю, что снова забыл об этом, и начинаю корить себя.
Не первый раз сталкиваюсь с похожей сценой. Их слишком много. Не хочу вспоминать…
Внезапно чувствую, как чья-то рука осторожно ложится мне на плечо. Воспоминания резко обрываются, а с ними уходит боль. Поднимаю взгляд и вижу милую взору обладательницу добрых голубых глаз и длинных блондинистых волос.
— Молодой господин… Вы в порядке? — обеспокоенным голосом спросила она.
Одежда на ней была какая-то странная. Непривычная глазу. Я даже не знал, как её описать. И в то же время я понимал, что я её уже видел и понимал назначение. Двоякость ощущений сбивала с толку.
Я кивнул, и взгляд уцепился за рядом стоящего с ней парня.
Тёмные волосы, серые глаза, широкоплечая фигура и самое главное — чувствуются повадки воина. Но угрозы никакой не ощущал от него, только беспокойство.
— Надо отвезти молодого господина в поместье и показать Соколову, — отозвался чуть хриплым голосом парень. — И походу, нас в поместье будут ждать проблемы, — уже удручённо добавил он под конец.
Значит, я некий молодой господин… Раз господин, значит имею какой-никакой статус. Уже неплохое начало.
— Пойдёмте, Евгений Дмитриевич. Машина ждёт буквально в паре метров от вас. Мы доставим вас в поместье, — мягко и спокойно, будто маленькому, сказала девушка и аккуратно перекинула мою руку себе на плечо, боясь потревожить возможные раны.
Благодаря этому, я смог встать на ноги, пусть и навалился на девушку, которая, похоже, даже не испытывала с этим проблем.
— Хорошо, — вяло ответил я, даже не сопротивляясь и позволяя потащить меня к какой-то машине.
В иной раз я бы обязательно этому воспротивился — всё же не дело это — девушке тащить парня, но сейчас на меня слишком много навалилось. Даже не заметил, как оказался внутри комфортабельного салона неизвестной мне машины.
Поэтому я решил закрыть глаза и поспать. А там, что будет — то будет.
С этими мыслями я погрузился в сон.
Через час меня уже доставили в поместье, к местному штатному целителю. Вернее сказать, в его рабочий кабинет, расположенный в подвале поместья.
В общем-то, ничего такого помещение собой не представляло. Чистые синие стены, белый потолок и пол. Большой стол с висящими над ним лампами, раковина, чтобы смывать кровь с рук, несколько шкафчиков со всякими склянками, и всё. Ничего, что стоило бы моего пристального внимания.