– Спите, сестра Херлихи, – услышала я властный голос профессора.
В своих выступлениях он утверждал, что людей, неподвластных силе гипноза, почти не существует в природе. Если дело и впрямь лишь во внушении, наверное, он прав. Хотя кое-кто среди врачей доказывал, что никто не может быть загипнотизирован против собственной воли. Во всяком случае, мне не хотелось проверять эту теорию на себе.
А сторожа, надо полагать, Сеголен погрузил в сон еще раньше, поэтому и говорил свободно.
Профессор выбрался со своего места и подошел к сиделке. Только сейчас я заметила, что в руке у него указка наподобие той, которой наша классная дама мамзель Бундт лупила учениц по пальцам. Но Сеголен бить никого не стал. Он коснулся указкой сестры Херлихи.
– Говорите. Говорите о том, что вы видели и слышали, но боялись сказать!
– Они живут во тьме, – монотонно произнесла женщина, – выбираются вместе с тенями. Тень – их плоть. Они гонятся за нами, они чуют страх. Им нужно, чтоб мы боялись. Страх – их еда. Выбираются и охотятся. Кто слышит, тех зовут. От них надо бежать…
– Кто они, сестра?
– Те, кто попали через прореху. Там все закрылось, заросло, они не могут уйти. Они прячутся. Им нужно есть.
– Довольно. – Профессор вновь коснулся указкой лба сиделки, и та умолкла. Голова сестры Херлихи упала на грудь, и я бы решила, что сиделка лишилась сознания, ели б не сонное сопение. А Сеголен перенес указку ко лбу сторожа.
– Теперь вы, Патрик.
– Они там, – Патрик как будто продолжал с того места, откуда его прервали. – Далеко уйти не могут. Человек открыл дверь, они сюда попали… убежище. В подвалах, в погребах. Где темно. Страшно. Они стерегут, зовут, бросаются.
– Кто они, Патрик?
– Темное Воинство.
– Достаточно. Сестра Херлихи и Патрик! Придите в себя. Так. Хорошо. Как самочувствие?
– Спать охота, а так вроде ничего, – проворчал сторож.
– Не жалуюсь, профессор, – отчеканила сиделка.
– В таком случае вы можете приступать к своим обычным обязанностям. Идите.
Когда за ними закрылась дверь, Сеголен сказал:
– Как видите, я исключил магнит из первоначального опыта. На результат это не влияет. Перемещение все равно происходит.
– Перемещение?
– Трансферт. Это же определенно болезнь, иначе определить это состояние нельзя. В наше время в вопросах гипнотизма бесноватые и магнетизеры должны уступить место врачам и физиологам. И как врач я определенно могу утверждать: вместо предполагаемого мошенничества я обнаружил психическую эпидемию, наподобие массовой одержимости в средневековых монастырях. Все опрошенные говорят одно и то же – пациенты и персонал, мужчины и женщины, образованные люди и выходцы из низов. Я специально вызвал на демонстрацию именно этих двоих. Сестра Херлихи – на редкость уравновешенная женщина, а Патрик – бывший солдат, он вообще ничего не боится. Тем не менее они выказывают все признаки детских страхов: боязнь темноты, привидений, голодных чудовищ. Патрик не первый, кто упоминает Темное Воинство из детских сказок. Еще троллей и гоблинов нам здесь не хватало!
– Профессор, вы все прекрасно сумели объяснить, зачем же я вам понадобилась?
– Затем, что все еще не ясно, что именно подтолкнуло распространение этой эпидемии. И, возможно, ваши штудии относительно истории здания окажутся полезны.
– Хорошо, попробуем это исследовать. Только скажите – что в точности кричала несчастная Мартина Ламорис перед смертью?
– То же, что твердят остальные. Что ее преследуют призраки.
– Это не совсем так, – доктор Штейнберг, все время молчавший, позволил себе вмешаться. – Я расспрашивал очевидцев. Она кричала, что должна спастись от теней.
– Какая разница? – спросил профессор.
– В данном случае принципиальная. Но прежде, чем изложить свою версию, я предпочла бы подняться на второй этаж.
– Ко мне в кабинет?
– Нет. В круглую гостиную.
Пациентов уже увели из гостиной, и прежде чем мы расположились там, профессор велел Либби принести чаю. Ее саму к чаепитию он не пригласил.
– Итак, слушаю вас.
– Я слушала двоих опрошенных, и оба твердили, что боятся теней, что тени их преследуют. Остальные, по вашим словам, говорили то же самое. Доктор Штейнберг, рассказывая о своих подозрениях, упоминал игру теней. Поэтому я и решила, что имеет место какая-то хитрая подсветка, использование потайных фонарей. И обе смерти произошли в сумерки, когда тени длиннее всего.
– Это так.
– Во многих языках слова «тень» и «призрак» являются синонимами. Поэтому вы решили, что опрашиваемые боятся привидений. Однако они дали точное зрительное описание того, что их страшило. Тени.