Например, одна из сквозных историософских линий в Романе – это весьма прозрачная идея параллелизма исторических событий, повторения одного и того же сюжета в разные исторические времена. Самый первый диалог в Романе между Берлиозом и Бездомным сразу же посвящен этой идее. Правда, Берлиоз пытается тут же отмахнуться от сути идеи, выхолостить её жизненное содержание, представить дело так, будто все повторения внешних форм и сходство мифологических сюжетов происходят лишь из-за ограниченной фантазии людей на низших стадиях развития. А уж мы-то, достигшие высшей стадии – неважно, социализма или там развитого либерализма, нынче свободны от всех этих устаревших предрассудков, как и от самой Истории.
Однако, судя по линиям сюжета, Автор с Берлиозом не согласен. Я уже обращал внимание на то, что судьба мастера в параллельных московских главах не просто повторяет судьбу Иешуа. Это повторение в развитии, попытка несколько иначе переиграть сюжет пьесы, чтобы избежать совершённых две тысячи лет назад ошибок. Спасённый из-под следствия мастер, «добровольно» помещённый в загородный сумасшедший дом – это исполнившаяся мечта Пилата, придумавшего способ обмануть судьбу, обойти неумолимые законы Истории.
Есть в Романе и другая историческая параллель, связанная с судьбой Маргариты. Свита Воланда сообщает нам, что речь идёт о повторении в Москве парижского сюжета пятисотлетней давности. Однако в итоге работы над версиями Романа Автор отказывается от идеи прямого перевоплощения, то есть просто повторения судьбы. Исторический сюжет разыгрывается в развитии, и муза историка, написавшего роман, вовсе не является блудницей как светлая королева Марго. Однако, освободив нашу Маргариту от груза сложной наследственности, в эпилоге Автор даёт весьма точное указание на особняк Морозова на Спиридоновке, где обитала очень похожая копия французской Маргариты. То есть опять достаточно толстый намёк на идею повторения исторических сюжетов.
Этими заглавными повторениями сюжетов исторические параллели не ограничиваются, о чём мы ещё поговорим буквально в следующей главе. Ну и напоследок заметим, что сам замысел Романа как повторение и развитие сюжета «Фауста» тоже отражает эту сквозную идею. «История повторяется!» – повторяет Булгаков вслед за Гегелем, но вкладывает в эту формулу всеобъемлющий смысл. Не только фарсовое повторение сюжета революционной трагедии в рамках одного исторического цикла, но вообще повторение, параллелизм сюжетов в каждом новом историческом цикле.
Однако повторение поворотов судеб разных исторических эпох – далеко не единственный вид сюжетных параллелей в Романе. Есть ещё многочисленные сходства взаимоотношений. Одно из таких совпадений мы уже нашли: параллелизм отношений Воланд – Фагот и Пилат – Афраний. Похожую параллель Иван Бездомный обнаруживает в клинике, где доктор Стравинский не только руководит, но и «по латыни, как Пилат, говорит». В театре Варьете в самый ответственный момент за главного остаётся финдиректор Римский, как и римский прокуратор в Ершалаиме. На что же намекает Автор? Какую идею желает нам внушить? И нет ли в этих повторениях каких-то закономерностей?
Например, у Иешуа в романе есть три ученика – Иуда, Пилат и Левий. Мы достаточно хорошо проанализировали их психологию и функции в историческом сюжете:
Иуда – исполнитель, «технолог», живущий только настоящим и служащий переговорщиком, «переводчиком» между Иешуа и ершалаимским политическим миром.
Пилат – представитель, взявшийся защищать Иешуа перед Каифой. Пилата волнует только будущее, прошлое ему безразлично, а настоящее даже ненавистно.
Левий – секретарь Иешуа, живущий лишь прошлым. Как и Пилату, ему ненавистно настоящее, но при этом безразлично будущее. Заметим, что «добрый» Левий владеет не только писательским пером, но и острым ножом. Эти две ипостаси – секретаря и палача, вполне можно объединить в одну общую функцию – «судейский».
Для читателей очевидна параллель судьбы Иешуа и мастера, которая подчёркнута Автором через их отношения с Иудой и Алоизием. Но у мастера есть и другой ученик – Иванушка, который в результате общения с учителем бросает ремесло поэта, чтобы стать историком. Как и Левия, его интересует теперь только прошлое. Одно время Иван тоже был довольно злобен и даже жесток, обличал пороки и пытался их лично покарать. Есть ли у мастера свой представитель, пытающийся защитить от врагов и устроить его судьбу? Есть, разумеется, хотя параллель с Иешуа оказывается здесь далеко не прямой. Похоже, что эту роль для мастера поначалу играет Маргарита, и лишь потом Воланд. Так что в этом месте мы пометим для себя вопрос. Но уже сейчас ясно, что параллель Воланд – Пилат является не полной, а ситуативной.