Ну и ну, вот это откровенность. Не знаем законов, а всё равно руководим, ускоряемся, экспериментируем. Впрочем, лиходейская номенклатура восприняла эту самокритику всего лишь как «пиар», демонстрацию внешней, показной серьёзности, плюс идеологическое обоснование будущего «огня по штабам», освобождения от балласта старых брежневских кадров. Однако для какой-то не самой худшей части элиты в этой цитате послышалось признание несовершенства, несвободы от незнания.
Впрочем, мы несколько увлеклись повторением пройденного. Истолкование 7 главы как предсказания андроповско-горбачёвской эпохи – это не самая главная тайна, и не самая сложная загадка. Есть гораздо более важный вопрос: если каждая глава соответствует очередной стадии развития идеи и сообщества новой гуманитарной науки, тогда как сопоставить это с чередованием двух линий сюжета. До сих пор мы считали, что трудная судьба новой гуманитарной науки показана Автором через извилистый путь Ивана Бездомного от будочки на Патриарших прудах через купание, переодевание и драку с коллегами с водворением в сумасшедший дом. Однако после того как Иван засыпает в палате №117, развитие действия переходит в нехорошую квартиру №50.
Как нам это следует понимать? Опять же известная нам символика дома или квартиры подсказывает нам какое-то раздвоение если не личности, то сообщества. С одной стороны бездомная новая наука получает, наконец, какой-то дом, пусть и сумасшедший. Можно предположить, что речь идёт о какой-то конкретной личности, которая на рубеже 1990-х подхватывает преемственность развития у Льва Гумилёва. С другой стороны, мы уже однажды, ещё при первом обсуждении первой главы истолковали квартиру №50 как творческую личность самого Булгакова.
Отменить устойчивую связь «нехорошая квартира = квартира Булгакова» мы просто не имеем права. Любое истолкование притч не может идти поперёк сложившихся стереотипов восприятия общества. А уж Автор точно знал о таком восприятии, когда привязывал символическую квартиру №50 к описанию реального дома №10 по Большой Садовой. В таком случае, что делает квартира №50, то есть творческая личность Булгакова в совершенно другом времени, через полвека после официально зарегистрированной смерти Михаила Афанасьевича?
Действительно, странное несоответствие, вроде бы разрушающее предыдущие логические построения. Однако сам же Автор и приходит нам на помощь. Помните, при толковании тайн пятой главы мы обнаружили, что Дом Грибоедова – это на самом деле «храм», посвященный творчеству самого Булгакова. И что сам Автор даёт разрешение – можно вместо слов «Дом Грибоедова» использовать просто имя писателя. То есть дом Булгакова, символизирующий творческую личность писателя, – это и есть сам Булгаков.
За этим отчасти шутливым и простым истолкованием кроется ещё одна серьёзная историософская идея. Та самая идея бессмертия духа, которая скрыта в библейской символике мужа и в учении апостола Павла о «внутреннем человеке». Прежде чем раскрыть эту идею на примере творческой личности Булгакова, применим найденный нами ключ, чтобы ещё раз войти в нехорошую квартиру. Ещё раз прочитаем начало 7 главы, где речь идёт о нехорошей предыстории квартиры №50. Необходимый для этого ключ – это творческая биография самого Булгакова.
Начнём с бывшей хозяйки квартиры №50 – вдовы ювелира Фужере. Нет сомнений, Автор намекает здесь на знаменитого ювелира Фаберже. А знаменит он лишь тем, что создавал драгоценности царской семьи. Драгоценности иносказательно толкуются как духовные или нравственные ценности личности. То есть «царские драгоценности» могут быть истолкованы как монархические ценности. С учётом того, что российская монархия умерла в 1917 году, понятно, почему речь идёт о вдове. И заодно устанавливаются временные рамки нехорошей предыстории.