- Почему ты решила сбежать утром, несмотря на то, что это было опасно?
Она вздрогнула и несколько секунд молчала, намыливая тарелку, но потом слегка обернулась и с вызовом посмотрела на Алекса, откинувшегося на стуле со скрещёнными на груди руками.
- Я не привыкла навязываться. Не думала, что вам захочется застать меня утром в своей постели.
- Глупости, - фыркнул тот. - Ты врёшь, Фостер. Ненавижу, когда мне врут.
Жизель поставила тарелку на сушилку и принялась натирать мыльной губкой кружку, спиной чувствуя на себе тяжёлый изучающий взгляд.
- И я привык получать ответы на свои вопросы.
- Потому что мне было стыдно, ясно?! - она выключила воду и, не поворачиваясь, опёрлась руками о раковину, опустив голову. Ведь говорить с ним об этом было ещё более неловко.
- За что это? - Алекс встал и подошёл к ней вплотную, опустив руки на столешницу по обе стороны от её рук и прижимаясь к её спине. Но совершенно не ожидал услышать от неё то, что через мгновение после внезапной вспышки гнева она произнесла тихим взволнованным шёпотом.
- Вы спасли меня, а я вас использовала...
- Использовала? - Алекс был озадачен.
- Ну... - Жизель замялась, не зная, как озвучить мысль, которая всю ночь крутилась в её голове. - Заставила заняться со мной сексом, только чтобы забыть о случившемся в душевой...
И Алекс расхохотался так, что на полке над раковиной зазвенела посуда. Жизель, сгорая со стыда, дёрнулась было, чтобы убраться подальше от него, из этой комнаты, с базы в конце концов, но кольцо рук, в котором она стояла, мгновенно сжалось, не давая ей и шагу ступить.
- Сто-о-ой, стой, стой, - Алекс, всё ещё посмеиваясь, уткнулся носом в её макушку. - Ты хоть понимаешь, как глупо это звучит?
- Вовсе не глупо, - обиженно буркнула Жизель себе под нос.
- Ладно, тогда что насчёт того, что было утром? Видимо, уже я использовал тебя. И теперь мы, кажется, в расчёте?
Жизель молчала, не зная, что на это ответить. Алекс убрал её волосы на одну сторону, наклонился и, понизив голос до шёпота, соблазняюще произнёс в самое ухо, едва задевая кожу губами:
- И, может, теперь нам стоит использовать друг друга, чтобы уж точно никто не чувствовал себя виноватым?
Жизель задрожала и закусила губу, когда его руки поползли по её бёдрам, приподнимая рубашку, а потом скользнули на живот.
- Сэр, я...
Алекс резко развернул её к себе, прижимая к столешнице, и сжал пальцами её подбородок, приподнимая её голову и заставляя посмотреть себе в глаза, где сейчас вместе с желанием плескалась злость.
- Кажется, я уже говорил насчёт этого... В этой комнате я просто...
- Алекс...
И Жизель потянулась к нему губами, отвечая на напористый жадный поцелуй, а в следующую секунду он подхватил её под бёдра, унося в сторону кровати.
Весь оставшийся день они не вылезали из постели, наслаждаясь друг другом.
* * *
- Расскажи мне, Фостер, что насчёт полётов?
Они оба тяжело дышали, откинувшись на спину на кровати и смотря в потолок. Алекс чувствовал себя выжатым как лимон, но совершенно удовлетворённым.
- Что насчёт них?
- Никогда в жизни не поверю, что ты раньше не летала.
- Это всё ещё не вопрос, - Жизель натянула на себя простынь и закрыла глаза, сомневаясь, стоит ли говорить. Но его внимательный взгляд, который она чувствовала кожей, не оставлял ей выбора. Через пару секунд Алекс услышал её вздох и тихий благоговейный шёпот:
- Летала. Сколько себя помню. С самого детства. Сначала на руках у отца. Потом, лет с тринадцати, он уже доверял мне штурвал, а сам был на месте второго пилота, подстраховывая.
Алекс перевернулся на бок лицом к ней и подпёр голову рукой.
- Я влюбилась в небо и самолёты. Невозможно было не влюбиться, когда в семье только и разговоров, что о конструкции и устройстве двигателей, закрылок, элеронов, об аэродинамике и фигурах высшего пилотажа. Когда ты с самого рождения практически жил в небе. Мне кажется, я проводила там больше времени, чем на земле. В воздухе мне комфортнее. Наверное, поэтому я такая неуклюжая.
- У твоего отца был собственный самолёт? - Алекс живо представил себе картинку в голове: большая деревянная ферма с белым фасадом и развивающимся над крыльцом флагом, крупный мужчина с обветренным лицом подсаживает маленькую рыжую девчушку в кукурузник, а следом забирается сам, усаживая её на свои колени.