АЛИСА ВИННЕР ТРИ ГОДА НАЗАД
Сентябрь, 2001 год
Это был самый обычный телефонный звонок. В нём не было ничего настораживающего. Трубку взял отец. Он редко бывал дома днём, а тут вдруг заехал пообедать. Инга часто говорила, что он мало времени проводит с ней, и отец решил сделать жене приятное. Семья уже пообедала. Отец и Инга пили кофе в гостиной, когда зазвонил телефон. Алиса услышала звонок из своей спальни и взяла трубку параллельного аппарата, хотя раньше никогда этого не делала. Не нужно было. Голос звонившей она узнала сразу. И все двадцать минут, что отец с ней разговаривал, точнее – слушал, надеялась, что сейчас, вот прямо сейчас он остановит эту женщину, скажет, чтобы она не смела говорить такие ужасные вещи, чтобы не смела врать. Отец часто говорил со своими подчинёнными таким непреклонным тоном, которому невозможно было возразить. Эта женщина уж точно испугалась бы этого его тона. С ней вряд ли кто-нибудь так говорил. Но отец просто слушал. Не возражал ей. Он ВЕРИЛ. А в конце разговора сказал:
- Вы совершенно правы. Спасибо, что сообщили мне. Я поговорю с дочерью сегодня же.
Именно в этот момент Алиса поняла, что ничего хорошего уже не будет, что никогда они с отцом не станут близкими людьми. А ещё то, что она больше не сможет жить в его доме, видеть его каждый день и чувствовать исходящую от него несправедливость.
Она осторожно опустила трубку на рычаг и подошла к окну. С высоты седьмого этажа был хорошо виден поток людей и машин, спешащих по улице. Она сама скоро станет частью этого потока.
В дверь постучали, и в комнату вошёл отец, уже одетый для выхода, с кейсом в руке. Алиса повернулась и равнодушно посмотрела на него.
- Ты что-то хотел, папа?
- Я хотел попросить тебя не уходить из дома сегодня. Через пару часов я приеду и хочу с тобой серьезно поговорить.
- О чём? – спросила Алиса, - О Нике? О том, что я больше не должна с ней видеться?
Отец усмехнулся:
- Вот видишь, ты сама всё прекрасно поняла.
- Просто я подслушивала, - усмехнулась в ответ Алиса, - А ты слишком плохо меня знаешь, папочка, если думаешь, что можешь влиять на мои отношения с людьми. Я тебе не кукла, не одна из твоих работников.
- Конечно, ты не кукла, - согласился Роман Адамович, - Но не забывай – ты моя дочь. Тебе всего четырнадцать лет. И для всех будет лучше, если ты прислушаешься к моему мнению. Я был не против твоей дружбы с этой девочкой, пока она вела себя достойно. Но сейчас…
- Да что ты знаешь о ней! – крикнула Алиса, чувствуя, но не может больше сдерживать себя, - Между прочим, она дочь твоего умершего друга! А ты, вместо того, чтобы попытаться понять, что происходит, охотно веришь во всякий бред.
Роман Адамович задумчиво посмотрел на Алису, затем на часы. Конечно же, он опаздывал. Он всегда куда-то спешил.
- Я думаю, нам лучше поговорить об этом вечером, когда я вернусь с работы.
Алиса рассмеялась. Она знала, что отец не любит, когда она смеётся. В такие моменты она как никогда была похожа на свою мать.
- Не надейся, папочка. Я вообще не буду об этом говорить.
Он вздохнул и вышел из комнаты. Разумеется, он рассчитывал поговорить вечером. Только вечером её уже здесь не будет.
Хлопнула входная дверь. Он ушёл. Конечно, для себя он уже всё решил. Но решать за себя она не позволит.
Алиса быстро оделась, схватила свой маленький кожаный рюкзак, покидала туда всё самое необходимое – ежедневник с текстами песен, деньги, кое-какие мелочи, мамин медальон в коробочке. Можно было уходить.
Инга сидела на диване в гостиной. По её лицу Алиса сразу поняла, что отец не постеснялся пересказать ей весь телефонный разговор. У её ног на ковре копошился крошка Роберт. Алиса вошла в гостиную и взяла малыша на руки. Он радостно заулыбался, ухватил её за ухо и стал лопотать что-то на понятном только ему языке. Инга повернула к падчерице расстроенное лицо.
- Элис, это правда? – спросила она.
- Правда, - кивнула Алиса, - Но виновата вовсе не Ника.
- Я так и думала. Ты прости своего отца. Я обязательно поговорю с ним, когда он вернётся. Ника – дочь его друга. Он должен помочь.
- Он не поможет, Инга, - покачала головой Алиса, - Ему удобнее думать, что Ника виновата. Он уже пытался запретить мне с ней видеться.