Глава 1
Мне исполнилось восемнадцать, когда доктор Римо диагностировал лейкемию. Вызвал на приём в день моего совершеннолетия и сделал лучший подарок за всю сознательную жизнь. "С Днём Рождения, Селеста!" — не хватало в конце. Прости за циничность. Сложно быть доброй, когда твой организм постепенно умирает. На самом деле, Джон Римо был отличным врачом. Правда. Сочувствующим и внимательным. И я не виню его в том, что он сообщил мне о наличии рака. Это его работа – говорить, что с твоим телом не всё в порядке, и что нужно делать, чтобы бороться с недугом. Жизнь меняется, когда тебе говорят, что ты смертельно болен. Меняется кардинально, ты ничего не можешь сделать. На запястьях будто смыкаются тяжёлые кандалы, и ни одна радость мира не способна их снять или хотя бы облегчить страдания. Существование казалось бы ещё более невыносимым, если бы не мой приятель Лео. Его родители родом из Намибии, но вся семья отлично говорит на английском. При каждой встрече мысленно благодарю мистера и миссис Талиба за шикарный цвет кожи и непослушные волосы их единственного ребёнка. Мы познакомились случайно. Лео возвращался из универа, что находился рядом с клиникой, а я после процедур выбралась погулять. Со стаканом какао в одной руке и маковым рогаликом в другой он не смотрел под ноги. Равно как и я, слишком увлечённая закаьным небом. Так что столкновение двух тел было вопросом времени. Затем лёгкий толчок. Синхронные вскрики. И пятно какао на моём любимом свитере. Тогда я сказала, что он растяпа, и нужно быть внимательней. Не зная, что в будущем этот человек станет одним из самых важных в последний период жизни. На следующий день Лео передал мне цветы. К сожалению, в нашем отделении было не так много "симпатичных девушек с печальным лицом", так что на регистрации его безошибочно отправили ко мне. Как только он зашёл в мою палату, я хотела вызвать Роуз — медсестру, которую назначили для присмотра за мной — но этот парень привлёк моё внимание неряшливыми ромашками. А когда я успокоилась и решила пощадить бедолагу, тот выудил из своего рюкзака свитер. Совсем новый, изумрудного цвета и наверняка тёплый. — Это вместо раненого солдата, — сказал он и виновато улыбнулся. Недолго я ещё строила из себя обиженку, но как только приятная ткань обволокла моё тело, все проблемы будто отошли на второй план. Уголки губ медленно поднялись, а затем я всё же вызвала Роуз. Но не для того, чтобы выпроводить гостя, а с просьбой сделать нам чай. Примерно так всё начиналось. Дальше было много визитов, шуток, совместных прогулок и разговоров обо всём на свете. Я не заметила, как наши встречи стали постоянной традицией, и вот Лео навещает меня каждый день. Ежедневно приходит и вносит толику смысла на финишной прямой. Родители и те приходят раз в неделю, по пятницам, но я сама их попросила. Не хочу слишком часто видеть уже скорбящие лица матери и отца — они не помогают в поиске чего-то хорошего и обнадёживающего. Но с Лео всё иначе. Когда мы вместе, я чувствую себя более счастливой. В таком же желейном состоянии из-за болезни, но счастливой.
Мой Лео... Кусочек молочного шоколада в этом отвратительно горьком мире... Но даже он не способен был подсластить горькую пилюлю, которая поджидала в недалёком будущем. Первое время всё было не так ужасно. Общение с Лео отвлекало меня от правды, что набатом била по голове, и вытягивало из приближающейся депрессии. Немного, но вытягивало. И вот, когда на самом кончике сознания появилась вера в то, что я выздоровею, случилось нечто абсолютно ущербное... Болезнь начала прогрессировать. Я замечала, что моё состояние не улучшается, но до последнего надеялась. А недавно доктор Римо сказал, что мне осталось три месяца. Максимум. Вот так взял и расписался своим красивым почерком в моём свидетельстве о смерти. И на моей лысой голове. И в сердцах родителей, которые заранее готовились оплакивать меня. Что ж, молодцы, они наверняка умели предсказывать будущее. Я хорошо помню тот день. Пятнадцатое июня, обеденный перерыв. Доктор вызвал меня к себе, чтобы сообщить новость. Интересно, за всё время нашего общения хоть одна его новость была хорошей? Я что-то не припоминаю... Родителей вызывать не стали. Мне уже было восемнадцать, так что их присутствие не требовалось. Оно и к лучшему. Не хватало истерик от других людей, когда у меня самой голова не на месте. Я зашла в светлый кабинет и почувствовала тепло. Обманчивое по своей натуре. Вскоре тепло превратилось в жару, сковывая дыхательные пути, но я держалась. Медленно прошла к креслу напротив врача. "То, что сейчас скажет доктор, либо добьёт тебя окончательно, либо принесёт самую большую радость, о которой ты и мечтать не могла", — подумала я тогда. Но по лицу Римо можно было понять, что всё плохо. Чертовски плохо... — Злокачественных клеток в твоём организме всё больше. Анемия быстро прогрессирует... Я внимательно слушала его, но не могла прогнать навязчивые мысли. Знаешь, когда перед глазами проносится вся жизнь. Вот сейчас в голове проносились восемнадцать лет моей. Я подумала о том, что никогда не принимала наркотики, не сбегала из дома, даже не целовалась... Кто захочет иметь дело с чистым унынием в моём лице? Только чокнутый. Кроме литературы и музыки, меня ничто не волновало. Этого было достаточно, а в большом я не чувствовала надобности. Даже в общении со сверстниками. Особенно в общении с ними. Все казались такими беззаботными, что ещё до болезни я поняла, что не хочу погрязнуть в этом. К тому же, большинствл из них вело беспорядочный образ жизни. И сейчас, возвращаясь в прошлое, я рада, что не убивала свой организм дополнительно алкоголем, сигаретами и прочей отвратительной хренью. Лео в плане дружбы стал исключением. И мне искренне жаль, что мы не познакомились раньше. Возможно, тогда жизнь казалась бы более сносной. — Селеста... Я ответила на обращение болезненным взглядом. Потому что глубоко в душе знала, что услышу дальше. Давай насчёт три, Джон. Раз. Нервно потёр руки. Два. Посмотрел из-под очков. Три... Я тихо выдохнула. — Тебе осталось три месяца. Я сделал всё, что мог, но этого оказалось недостаточно. Мне очень жаль. Советую провести оставшееся время так, чтобы оставить хорошие воспоминания. Мужчина легко опустил свою ладонь на мою. Я так и не вдохнула. Подумала зачем тянуть? Можно прямо сейчас помереть, всё же лучше, чем послушно ожидать конца. Секунд десять я держалась, но инстинкт самосохранения взял верх — порция кислорода отправилась в дыхательные пути. – Спасибо, доктор Римо. За пулю в моём сердце... — Я могу идти? — Конечно, Селеста. Не смею тебя задерживать. Я вышла из кабинета и побрела в свою палату. Ноги были ватными, руки безвольно опущены по швам, мысли где-то далеко. Когда голова опустилась на подушку, я заплакала. Тихо и горько, неслышно всхлипывая. Потому что громкие рыдания не сделали бы легче — я это понимала. Как и то, что надо сообщить родителям. И Лео... Самое ужасное – не знание того, что твоя жизнь подходит к концу, а то, что ты лишаешь этой жизни окружающих. Твоему телу в гробу будет всё равно, но не людям, которые сопровождали тебя. Прошла неделя с тех пор, как над моей шеей вознесли острый меч. Родители до сих пор не могут осознать и смириться, зато Лео принял информацию с достоинством и стал ещё более жадным до общения со мной. Понимает, что осталось немного, и нужно использовать время по максимуму. Я тоже это понимала. Однако... всё складывалось не в мою пользу. В голове всплыли слова доктора: "... провести оставшееся время так, чтобы оставить хорошие воспоминания...." Я бы с радостью, мистер Римо. Но сложно думать о путешествиях и безбашенных приключениях, когда для тебя полчаса прогулки вне больницы — уже победа. Жалею, что я не в фильме вроде "1+1". Где у меня многомиллионное состояние и человек под боком, для которого жизнь — лёгкость и жажда удовольствия. Увы, всё не так. Родители обеспечили мне одноместную палату, но это всё, что они могли себе позволить. Никаких прыжков с парашютом — в ходе одного я точно откинула бы коньки в полёте — или экспедиций в горы. Ничего из этого. Лишь тихое увядание в стерильном и тихом помещении. "Виноваты звёзды" тоже подошёл бы для сопливого конца. Я бы влюбилась в какого-нибудь парня, мы бы говорили, как жизнь прекрасна и жестока в своей несправедливости. Наслаждались бы компанией друг друга. Конечно, в итоге кто-то умрёт, но хотя бы перед смертью надышались бы мимолётной влюблённостью. Не самый плохой расклад, правда? Вот только в больнице едва можно было найти кого-нибудь, кто подходил бы для этой роли. Не в отделении онкологии точно. Все пациенты здесь либо слишком молоды, либо уже распадаются на атомы от прожитых лет. Что ж, и тут мне тоже не повезло. По моим подсчётам, я должна была умереть как раз в День рождения. Отличный подарок. Убийственно хороший, я бы сказала. Осталось больше двух месяцев, значит, самое время выбирать цвет гроба. Вот и нашла себе занятие на вечер. Молодец, Селеста. Обратный отсчёт пошёл...