Глава 4
Однако... всё было бы слишком идеально, не случись какое-то событие. Закономерное в подобном месте, но оттого не менее жестокое. Утро двадцатого июля окрасилось в цвет скорби. На стойке регистрации и в каждой вазе отделения стояло чётное количество чёрных роз. Каждый пациент, посетитель и работник знал, что это означает: сегодня госпожа Смерть посетила нашу скромную обитель в очередной раз... Как только проснулась, я повернула голову к прикроватной тумбочке. Не знаю, почему, но что-то побудило меня к этому. И не зря. На ней стояла светлая ваза, а внутри — два чёрных цветка, наполненных печалью. Ник тоже был в палате, потому я хотела разобраться с предположениями. — Кто на этот раз? Ну, точно не ты — уже неплохая новость. Думаешь? По мне, лучше скорее отбросить коньки... — Малыш Чарли из восьмой. Я надеялась услышать другое имя. Правда. Чарли являлся единственным лучом света в больном изоляторе. А сейчас... и он погас. Я посмотрела в окно, чтобы убедиться в догадке — обычно ясное небо было застелено серым покрывалом. Солнце не пробивалось через него. Оно закрыло свой лик, скорбя вместе со всеми. — К прощанию уже подготовились? — Да. Если хочешь, можем вместе пойти. — Хорошо. Мне надо несколько минут, чтобы собраться. — Тогда подожду за дверью. Медбрат забрал планшет и вышел. Я вяло поднялась, едва чувствуя конечности. Наспех умылась, натянула чёрный кардиган. Завязала на голову чёрный платок, который выпросила у Лео. В последнее время я стала часто их носить. И каждый раз, смотрясь в зеркало, улыбалась отражению. Мне нравилось видеть бледную девушку с красиво завязанным платком, а не ходячего мертвеца без волос. Когда приготовления закончились, я вышла из палаты. Ник предложил мне свою руку для опоры, и я уверенно её приняла. Благо, идти пришлось недолго. Все десять метров по коридору я наблюдала за вереницей людей одетых в траурный цвет. Они двигались в сторону восьмой палаты, печально опустив головы. Наконец, мы с Ником зашли внутрь.
И снова она — пелена смерти перед глазами... Казалось, что сама загробная гостья стоит у небольшой койки Чарли и терпеливо ожидает, когда люди выразят сожаление. Чтобы сразу после забрать его душу. Некоторые присутствующие плакали. Но не я. Видимо, они хорошо его знали. Не могу сказать, что мы с Чарли были друзьями. Нас едва ли можно назвать знакомыми. И всё же день первой встречи запомнился мне надолго... Было начало октября. Мне назначили первый курс химиотерапии. Первый и, к сожалению, не последний. Родители не смогли вырваться с работы, Лео в тот день был за городом, так что я осталась сама по себе. Сидела у кабинета и терпеливо ждала своей очереди. Вскоре ко мне подсел мальчик. Невысокий, на вид лет двенадцати, без единого волоска на голове. Я не обратила внимание, потому что была слишком напугана. Но неожиданно мальчик обратился ко мне. — Первый раз проходишь терапию? — Да. Он посмотрел на мои волосы до плеч с каким-то сожалением. Отчаянным сожалением. — Меня Чарли зовут. – По-доброму улыбнулся. — Селеста. Приятно познакомиться. Я пожала протяную маленькую ладонь и невольно улыбнулась сама. Обычно я не так легко иду на контакт с людьми, но с детьми ситуация обстояла иначе. Они более открытые, честные, с ними проще и меньше вероятность наткнуться на ложь. Неожиданно я почувствовала, как что-то ткнулось в моё плечо. Это Чарли протянул мне ментоловую конфету. — Зачем? — После процедуры тебя будет жу-у-тко тошнить. Это для того, чтобы отвлечься. Вежливый жест вызвал внутри умиление. Я приняла сласть. — Спасибо. Но как же ты? — Обо мне не беспокойся... Он показал открытый карман своей кофты — из него виднелся ещё с десяток таких же конфет, как и у меня в руке. — У меня этого добра навалом. — Он гордо улыбнулся, а потом добавил: — Хотя знаешь, бери ещё. Вытянул ещё три конфеты и вложил в мою ладонь. На моём лице появилась ответная улыбка, но она быстро приняла опечаленный изгиб. Потому что в голове вспыхнуло осознание: он проходит химию далеко не первый раз... Терапия являлась самой ужасной вещью, через которую пришлось проходить. А Чарли оказался прав: чувство тошноты было невыносимым. Настолько, что от одного вида еды срабатывал рвотный рефлекс. Так что на ужин у меня были конфеты со вкусом ментола, которые благородный сир Чарли преподнёс.