Десяток слуг, обескровленных и выпотрошенных направленным заклинанием, лег рядом с Шейлой на дне сухого бассейна. Если государю нужен экземпляр в коллекцию, пусть придет и возьмет его сам.
Но Морган не рискнул.
– Совершенно верно, – Морган снова отвернулся к окну. – Исполняй свой долг.
Это означало, что разговор окончен. Стараясь унять клокочущую ярость, что разливалась в груди ядом и кислотой, Рейвенар сжал кулаки.
Он не мог ударить отца или причинить ему хоть какой-нибудь вред. Но…
Огненный шар сорвался с кончиков пальцев, обдав руки жаром, и ударил в вазу эпохи Тиаль – отец обожал нежный рисунок танцующих журавлей на белом фарфоре. Осколки разлетелись по всему кабинету, Морган обернулся и в его усмешке не было ничего, кроме презрения победителя.
Давай-давай. Бросай шары, раскалывай вазочки. Ты все равно подчинишься и сделаешь так, как я говорю.
– Она давно мне разонравилась, – ответил Морган и снова вернулся к созерцанию пейзажа.
Рейвенар стиснул зубы так, что челюсти заныли. Развернулся, вышел из отцовского кабинета – стражники шарахнулись от него так, словно он огрел их плетью.
Принцесса Адемин, значит.
Ладно. Пусть приезжает.
Он устроит ей прекрасную встречу.
***
– Ты выйдешь замуж, это решено.
Девушке следует покорно принимать родительскую волю. Адемин, в конце концов, всегда знала, что выйдет замуж за того, кого выберет отец, а не она сама.
Но она и подумать не могла, что он отдаст ее в жены умалишенному. Безумцу.
Да, на голове этого безумца венец принца, он законный сын Моргана дин Аллена, но это не отменяет нахлынувшего ужаса.
Ее маленький мир, замок из песка, еще не смыло тяжелой волной наступающего жестокого будущего. Скоро Адемин покинет родной дом и страну, оставит родителей, сестер и младшего брата – ее новым домом станет Вендиана, суровая и холодная, а мужем человек, который вряд ли понимает, кто она такая.
Портрет принца Эрика стоял возле окна, но Адемин понимала, что утонченный юноша на нем вряд ли имеет что-то общее с оригиналом. Никто не льстит сильнее портретистов.
– Пожалуйста, – только и смогла сказать Адемин, с мольбой глядя на отца. Геддевин дин Валлар покосился на нее с нескрываемым раздражением.
То, что затевалось как маленькая победоносная война, обернулось потерей независимости королевства. Все произошло так быстро, что никто еще не успел к этому привыкнуть. Вроде бы все осталось по-прежнему, ее король-отец был королем, как и раньше, он лишь склонил голову, признав власть нового государя, но над всем привычным миром лежала густая серая тень, и ее нельзя было прогнать.
– Ты отдаешь меня замуж за Эрика дин Аллена только потому, что я изначальный бастард, дитя твоего порока, – в конце концов, в тяжелые минуты можно позволить себе откровенность. – Пусть я признанное дитя, но все же от фаворитки, а не от жены. Ты никогда не поступил бы со мной так, будь я с самого начала твоей законной дочерью.
– Ты спасаешь не только королевство, но и весь мир, – угрюмо произнес отец. Было видно, что весь этот напрасный разговор раздражает его до зубной боли – но он все-таки не уходил и продолжал говорить.
– Неужели ты в это поверил? – воскликнула Адемин. – Какие-то чудовища из бездны, которых должен остановить союз двух великих домов! Кто и когда их видел, этих чудовищ? Тебя просто хотят унизить! Окончательно растоптать!
Она вдруг поняла, что кричит. Что никто в королевстве не смеет говорить с владыкой в таком тоне.
Но право же, это больше не имело значения.
– Я все это прекрасно понимаю, девочка, – глухо откликнулся отец. – Но так приказывает мой повелитель, и я не хочу проверять, что с нами будет, если я откажусь.
Зато Адемин знала, что будет с ней. Она станет женой сумасшедшего, которого прячут от мира. И он будет пускать слюни, гоготать и жрать мух и…
Она даже представлять боялась, что произойдет в супружеской спальне.
От одной мысли об этом ее охватывала тошнота. Слезы подступали, жгучие и горькие.
Как же так? За что?
Она ведь мечтала о другом. О любви, взаимной и крепкой, о прекрасном принце, сильном и благородном, который будет смотреть на нее с восхищением, а не с безумным блеском в глазах. О детях, которых она сможет растить в тепле и заботе, а не в страхе перед их собственным отцом.