Приподнялся на локтях и уставился на Бьянку, облачённую в одно нижнее бельё. Неверующе прищурился:
— Прям так?
Девушка непонимающе нахмурилась, а когда поняла смысл моего вопроса, закатила глаза:
— Конечно, нет!
Натянула на себя повседневное платье — единственную вещь, прихваченную из гардероба, и вышла из комнаты.
Лео — тот ещё параноик, поэтому не удивительно, что он настоял на том, чтобы я выпил непонятную жидкость. Мне даже спорить не хотелось, единственное, что волновало — лишь бы поскорее оставили меня в покое.
Наконец, когда содержимое кружки подошло к концу, Лео покинул спальню, а Бьянка вернулась в мою кровать. Идеальный расклад!
Эликсир — именно так назвал отвратную на вкус жидкость, подействовал, раз я заснул сном младенца и на протяжении всей ночи не мучился от головных болей.
Ближе к утру, когда шум морских волн набрал обороты, и рассвет пробился сквозь прозрачную занавеску, я приоткрыл глаза и обернулся.
Девушка, калачиком устроившись за моей спиной, умиротворённо спала. Изредка веки подрагивали, будто она видела яркие картинки и жмурилась от этого света. Длинные ресницы сейчас казались ещё длиннее, а едва заметные стразы во внешних уголках глаз напомнили утреннюю росу.
Развернулся лицом к Бьянке и непроизвольно замер, когда шорох простыней заставил её недовольно поморщиться. Не хотелось прерывать сон пташки, ведь именно я стал причиной того, что полночи она промучилась с моей температурой.
Кстати, температура… Я её не чувствовал. Прижал ладонь ко лбу и усмехнулся, вспоминая, что у девушки это получалось забавно. Сначала она тревожно вглядывалась в моё лицо, отыскивая признаки болезни, после осторожно прикладывала ладонь, отсчитывала несколько секунд и выносила вердикт, точно вместо рук использовала градусник.
Усмехнулся, удобнее подкладывая под голову подушку, и засмотрелся на россыпь веснушек на лице пташки. Они почти незаметны, но три веснушки, расположенные точно посередине переносицы, выглядели ярче всех остальных. Раньше не замечал: либо не вглядывался, либо вина девушки — любительницы плотной декоративной косметики.
Видимо, мой взгляд был слишком настойчивым, раз девушка нахмурилась и медленно разлепила глаза.
— Привет, — проговорил, замечая, как её губы медленно расползались в улыбке. — Что?
— Мне так нравится просыпаться с тобой в одной постели, — призналась она. — Как себя чувствуешь?
Усмешка стала шире, и я перехватил руку девушки, направленную к моему лбу:
— Очень хорошо, — поцеловал тыльную сторону её ладони и проделал путь поцелуев до запястья, языком очертив выпирающие венки. Мурашки украсили нежную кожу, и я прищурился. Какая идеальная реакция, и я ощущал примерно тоже самое, когда тоненькие пальчики касались меня.
— Давай измерим температуру? Вдруг…
— Нет, — перебил Бьянку, и она недовольно нахмурилась. — Не хмурься. Просто вчера я испытал стресс, и организм отреагировал высокой температурой.
Чистая правда. В последнее время я действительно стрессовал много раз, и чёртово волнение — вечный спутник, усугубляло ситуацию. Черти адовы, я презирал себя за эту слабость! И чем ближе подбирался к заветной цели, тем сильнее презирал.
— Понимаю, — приуныла девушка, опуская взгляд на подушку. — Мне жаль, что из-за меня ты вынужден всё это терпеть.
Промолчал, наблюдая, как янтарные глаза лихорадочно бегали по белоснежной подушке:
— Почему ты выбрал Италию?
— Что? — вопрос сорвался с языка, прежде чем я успел взять эмоции под контроль. Я расслабился, поэтому растерялся, не сразу отыскивая правильный ответ.
— Ты знал, что в Неаполе проживает мой отец, но приехал сюда. Это странно. Это…как самому забраться в пасть зверя и дожидаться, когда он тебя растерзает.
Видимо, чёртов эликсир, которым споил меня Лео, устранил не только головную боль, но и серое вещество моего мозга. Я неотрывно смотрел на девушку, и, не придумав убедительной лжи, пошёл другим путём. Надавил на совесть:
— Ты сравниваешь своего отца с диким зверем?
Бьянка смутилась, явно прокручивая в голове сказанное ранее, и сбивчиво запротестовала:
— Нет-нет, я образно говорю.
Умолкла, видимо, вспомнив и про отца, и про мать и братьев. Приняла сидячее положение и потянулась к прикроватной тумбочке, с которой взяла мобильный телефон.
— Несколько непрочитанных сообщений, — поделилась девушка, просматривая свои мессенджеры, но я не вслушивался в её негромкий голос. В моей голове генерировался идеальный ответ и множество веток — возможных последствий ответа, на которые также придумал ложь.
Длинная цепочка становилась с каждой секундой всё идеальнее, и когда был достигнут Абсолют, вернул своё внимание пташке. Она же вдруг стала слишком обеспокоенной.
— Чувствую себя предательницей, — призналась и умолкла, прочитывая сообщения от матери. Что-то несмело напечатала в ответ и, поколебавшись, отправила.
Вновь тишина, и я был готов на все сто процентов к нашему незаконченному разговору, однако Бьянка не думала поднимать незакрытую тему. Она вовсе забыла о ней, полностью погрузившись в самобичевание.
Это моя вина. В прочем, как и разлад в её семье — моя вина. Впервые за долгое время, а, возможно, за всю жизнь, я почувствовал грусть за другого человека. Оказывается, наблюдая за болью других людей, есть вероятность почувствовать себя отвратным образом.
— Пташка-а-а, — позвал девушку, приобняв за опущенные плечи. — Ты никого не предала.
— Разве? — горькая ухмылка исказила её губы. — Я выбрала тебя, Гэбриел. Значит, предала отца.
Пожалуй, сейчас самое время бежать к Лео, чтобы он проставил галочку напротив подцели «Переманить мисс Бесьяно на нашу сторону», и ещё несколько галок напротив «Влюбить мисс Бесьяно», «Завоевать доверие мисс Бесьяно».
Однако я не спешил двигаться с места, рассматривая грустную мисс Бесьяно. Опустил взгляд на её вывернутые «наизнанку» пальцы и зацепился глазами за татуировку.
Она любит отца. Она любит мать, братьев и сестёр. Но вместо того, чтобы завтракать с ними за одним столом, Бьянка сидит со мной и пытается выдавить улыбку.
Мне сложно понять её чувств, ведь у меня никогда не было семьи в том смысле, в котором она была у девушки. Однако я подразумевал, как нелегко ей даётся конфликт с родными. Ссора с людьми, которых любишь, должна оставлять неприятное послевкусие, желание избавиться и забыть об этом привкусе.
Хорошо, что мои рецепторы выработали иммунитет.
— Ты можешь в любой момент уйти.
Янтарный взгляд с подозрением сощурился:
— И ты так просто отпустишь меня?
«Вскоре мне всё равно придётся тебя отпустить», — всплыло в голове, но я отмахнулся от этой мысли, притягивая девушку ближе к себе. Зарылся лицом в копну каштановых волос и проговорил:
— Не отпущу, потому что сильно полюбил.
Почувствовал, как елозила челюсть, настолько сильно сжал зубы, и ощутил прикосновения девушки. Она отстранилась, чтобы обхватить моё лицо ладонями и улыбнуться. Широко и заразительно, как только она умела улыбаться:
— Вот эта улыбка! — пощекотал пальцем проступившую ямочку и обрадовался, когда в янтарном взгляде заплясал весёлый огонёк.
Бьянка впилась в мои губы поцелуем, и я с готовностью ответил, углубляя ласку языков.
Целуя девушку, упиваясь её стонами и доверчивостью, с которой она отдалась мне телом и душой, я впервые задумался о том, как земля носила на себе таких мерзавцев.
Как, чёрт подери, она носила меня?
— Гэбриел? — из девушки вырвался удивлённый хрип, когда я отстранился и, не посмотрев ей в глаза, направился в ванную комнату. — Я думала мы…
— Лео проснулся и уже готовит завтрак. Не хочешь помочь? И да, я первый в ванную! — скрылся в ванной комнате и, плотно закрыв дверь, щёлкнул задвижкой. Трус!
Подошёл к умывальнику, потирая лицо ладонями, и уставился в зеркало.
— Гореть тебе в аду, Гэбриел, — прошипел и брызнул в зеркало водой, отчего отражение расплылось. Так-то лучше!