Быстро попрощалась с новыми знакомыми, обменялась с Мег мессенджерами и поспешила в квартиру, предчувствуя недовольное бурчание маэстро на протяжении всего вечера.
— Дождался! — воскликнул мужчина, когда я забежала в парадную и застала его полулежащего на диване. — Я приготовился здесь ночевать!
Лука по своему обыкновению преувеличивал, как и преувеличил свои страдания, будто я заставила его стоять под дождём, а не нежится на мягкой обивке дивана.
— Неплохо-неплохо, — похвалил маэстро, выхаживая по моей квартире, и поставил свою увесистую сумку в коридоре. — Скромно, но со вкусом.
Оглядела сумку, которую сразу не заметила в руках гостя, и уточнила:
— Ты ещё не заселился в отель?
— Я к тебе спешил! — голос прозвучал так, будто я виновата в уготовленном для меня же сюрпризе. — Не против, если переночую у тебя?
Почему-то я была не удивлена таким поворотом событий, более того, предвидела его и приготовила постельное бельё.
— Диван ждёт тебя.
Мы заказали пиццу, как дань нашей памяти об Италии, и устроились в гостиной перед телевизором. Просмотрели несколько серий по Нетфликс, и первым не выдержал Лео — громко зевнул и спустя минуту склонил голову мне на плечо. Оказывается, во сне он довольно слышимо похрапывал, и я возрадовалась, что дверь в мою спальню плотно закрывалась.
Укрыла друга пледом и унесла тарелки на кухню, а пустые коробки отправила в мусорное ведро. На дворе царила ночь, но спать не хотелось. Я даже завидовала крепко уснувшему маэстро, который явно не страдал бессонницей, чего нельзя было сказать обо мне.
Закрыла дверь в спальню и, прежде чем забраться с головой под одеяло, набрала номер мамы.
В Неаполе всё такая же духота, всё также громко лаял Микки и всё также заразительно веселился Эдоардо. Слушая фоновой шум за голосом мамы, я почувствовала, как защемило сердце от тоски.
Выглянула из-под одеяла и уставилась на покрытое каплями окно, слушая нежный голос мамы, повествующий о последних новостях.
Казалось, она рассказала обо всём, однако старательно обходила щепетильную тему, думая, наверное, что таким образом помогает мне забыть. Нет. По крайней мере, не так скоро.
— Как настроение у папы?
— Скучает по тебе, конечно, но в целом держится молодцом. Сейчас вот ходит за мной всё утро и уговаривает поехать на гольф, в поместье Дино. А я, если честно, устаю от излишней болтливости жены Дино.
Перевернулась на спину и прикрыла глаза ладонью, пальцами массируя ноющий висок:
— Хорошо, а то я волновалась, что сделка с Норманом подкосит его.
Тишина в ответ заставила зажмуриться и пожалеть о сказанном. Не стоило спрашивать, тем более так палевно напоминать о Гэбриеле.
— Бьянка-а, — вкрадчиво начала мама, и я отняла телефон от уха, наперёд зная, что последует за многообещающим «Бьянка».
Промывка мозгов. Она напомнит о грехах американца, посеет в моей голове всё новые и новые мысли, из-за водоворота которых я точно не смогу уснуть.
— Извини, я пообещала больше не говорить о нём, — выпалила прежде, чем мама взяла «быка за рога». — Просто разволновалась за папу, вот и спросила. Ты же знаешь, он очень вспыльчив, а Норман… Норман слишком циничен и жесток.
— Милая, сделка не состоялась.
Приняла сидячее положение, и ощутила, как от резких движений закружилась голова:
— Как же так?
Судя по эху на другом конце телефона, мама вошла в просторный холл нашего дома, оставляя позади суету внешнего мира:
— Гэбриел в последний момент отказался от своей затеи. Договор так и не был подписан.
— Неужели…
Мама вздохнула:
— Хорошо то, что хорошо кончается.
Мы помолчали. Я терзала нижнюю губу большим пальцем, чувствуя, как острый ноготь вонзался в нежную кожу, и металлический привкус приедался на языке. Какую цель на этот раз преследовал Гэбриел? В чём, чёрт возьми, подвох?
— Как думаешь, почему он отказался?
Спустя долгую минуту тишины, мама проговорила:
— Думаю, этот неглупый молодой человек понял, что одними пустыми сожалениями он не сможет исправить свои ошибки.
«Я искренне сожалею, пташка», — вспомнились слова Гэбриела, и я окончательно растерялась.
— Зачем ему это?
— Ты мне ответь, Бьянка.
Упорно молчала, слушая размеренно дыхание матери, когда у самой сердце грохотало на уровне гланд, отчего зубы готовы были отплясывать чечётку.
— Он просил дать ему шанс, — затравлено пробормотала и уткнулась лицом в колени. — Хотел реабилитироваться в моих глазах.
— А ты?
— А я отвергла его.
Мама задумчиво спросила:
— Знаешь, Бьянка, какое самое подлое и коварное сожаление может испытывать человек? — я затруднялась с ответом, и родительница не стала мучить. — Сожаление о не случившимся.
Резко вскинула голову и сильнее сжала пальцами корпус телефона. Мне показалось, или…?
— Зачем ты мне это говоришь?
Послышался лязг открывающейся двери, а после в динамике раздался шум безумия: Фелиса и Микки ворвались в дом, заставая меня и маму врасплох.
— Дочка, созвонимся позже, хорошо?
Откинулась спиной на кровать и уставилась в потолок, крепко-крепко сжимая в пальцах мобильный телефон.
Я окончательно запуталась.