— Я не разделяю мнение своей семьи, это не очевидно? Иначе в моей спальне был Адриано, а не ты.
Пальцы сжались на её талии, смяли ткань халата, оставили красные следы на сатиновом атласе кожи. Надо думать, я вжился в роль влюблённого идиота, раз Бьянка позволяла себе подобную дерзость. Однако актёрский талант явно не дотягивал до необходимого уровня, раз я не смог сдержаться от грубости.
Медленно разжал пальцы, пока девушка не завертелась в моих руках от боли, и прижал их к её пухлым губам. Процедил сквозь зубы:
— Тш-ш, пташка, ты забываешься.
Медленно разжал пальцы, пока девушка не завертелась в моих руках от боли, и прижал их к её пухлым губам. Процедил сквозь зубы:
— Тш-ш, пташка, ты забываешься.
Горячее дыхание опалило:
— И ты, Гэбриел, забываешься. Я, кажется, просила тебя не разговаривать со мной в таком тоне.
Неотрывно смотрел в янтарные глаза, чувствуя, как из собственных глаз вылетали искры от невысказанного, громкого ругательства. Надавил большим пальцем на пухлые губы, не ожидая, что они так легко, так податливо приоткроются, пропустят во влажное безумие, уготовленное ловким язычком.
Он влажный, горячий и чуть шершавый. В этом убедился сполна, когда девушка измерила языком длину моего большого пальца, не прерывая нашего зрительного контакта, и отстранилась.
Это было неожиданно. Неожиданное зрелище, которого не мог предвидеть от осторожной пташки. На этом сюрпризы не заканчивались.
Она принялась медленно развязывать пояс халата, отчего шёлковый материал поспешно спускался по плечам, оголяя выраженные ключицы и глубокое декольте. Настолько глубокое, что фантазии не требовалось напрягаться, чтобы «дорисовать» чуть прикрытые образы.
Наверное, впервые в жизни, будучи в подобной ситуации, я растерялся. Следовало воспользоваться ситуацией, взять её под свой контроль и завалить Бьянку на лопатки прежде, чем она успела бы ляпнуть «не будем торопиться». Однако вместо этого наблюдал за ней, за её неспешными движениями, которыми она избавляла себя от лишнего. Из лишнего только халат, потому что нижнего белья не наблюдалось.
Видимо, она действительно меня ждала.
— Что ты делаешь? — остановил её прежде, чем она окончательно избавилась от халата. Что, чёрт подери, делал я?
— Не знаю, — пролепетала Бьянка, и я ни черта не понимал, но накинулся на неё с поцелуем. С глубоким, страстным и жадным поцелуем, который забирал весь кислород из лёгких, заставлял задыхаться и гортанно стонать.
Соскользнул губами на её скулы, пробирался к шее, исследовал нежную кожу, языком отыскивал лихорадочно бьющуюся венку, подобно изголодавшемуся вампиру.
У меня давно не было секса. Этот факт сыграл со мной злую шутку, иначе как объяснить твёрдый стояк, упирающийся в ширинку джинсов, всего лишь от вида полуобнажённой пташки?
Она громко, горячо дышала и замерла, когда мои губы добрались до ложбинки между округлых грудей. Поднял взгляд на притихшую девушку и накрыл ладонями её обнажённую грудь, наблюдая за прерывистым вздохом. Ещё раз и ещё, наслаждая упругостью женской груди и ощущая, как вздыбленные розовые соски упирались в подушечку большого пальца. Привлекали внимания, кололи, заставляя покрутить их между пальцев и потянуть. Довольно ощутимо, раз Бьянка дёрнулась в моих руках:
— Ай-й…
Посмотрел на лицо пташки, пытаясь понять её реакцию. Больно? Неприятно? Или чертовски хорошо? Настолько хорошо, что я мог позволить себе поиграться с покрасневшими горошинками чуть дольше?
Впервые не смог прочитать эмоции на лице девушки, которая в прямом смысле была обнажено передо мной. Это насторожило.
Выпустил упругие груди из хватки своих пальцев, и девушка тут же затараторила:
— Нет-нет, Гэбриел, не останавливайся!
Улыбнулся и принялся расстёгивать пуговицы на рубашке, которая пропиталась каплями крови. Выбросить бы её к чёрту как можно быстрее, но вместо этого отвлёкся на приближение Бьянки, умудрившейся своими вздёрнутыми сосками вновь привлечь внимание. Поймал губами горошинку и закружил языком вокруг неё. Чувствовал, как тоненькие пальчики неустанно массировали кожу моей головы, и не сдержал стона, втягивая губами сладкий сосок.
Без понятия, возможно, девушка в очередной раз измазалась в какой-нибудь косметической херне, но на вкус её тело было сладким. И пахло цветами, будто она вылила на себя литр парфюма. А может это естественный аромат её кожи, который побудил переключиться на другую грудь, изнывающей от долгого невнимания.