— Едва месяц прошел с того, как ты кое-как научился использовать Акцио, — возразил Флитвик. — И вообще-то его изучение начинается с четвертого курса.
— Но Финиту-то мы в этом году изучаем. — заметил Гарри.
— Проблема заключается в том, что для эффективного использования Фините инкантатем требуется такая же вложенная сила, что и для заклятия, которое вы обращаете вспять. Однако когда вы без палочки, любое сотворенное заклинание отнимает в разы больше сил. Именно поэтому к такому методу прибегают только по-настоящему могущественные волшебники.
— Но можно мне хотя бы попробовать? — поинтересовался Гарри, ведь для него возможность вернуть палочку в настоящем бою могла иметь огромное значение, как и возможность снять с себя заклинание при похищении. Это могло спасти ему жизнь.
Флитвик с минуту пристально смотрел на него, а затем качнул головой.
— Я бы в жизни не согласился, если бы это был кто-нибудь помимо вас. Мы можем попробовать, но, честно говоря, не сильно верится в ваш успех. Тем более, по-моему, вы еще слишком молоды.
В течение следующих полутора месяцев казалось, что Флитвик был прав. И это невзирая на то, что Акцио Гарри становилось все сильнее и сильнее, притягивая к себе объекты размером с одного из близнецов Уизли, со все большего и большего расстояния.
Без палочки не происходило вообще ничего, как бы Гарри ни напрягался. Как будто существовал какой-то незримый блок, что не позволял его магии работать без палочки. Гарри расстраивало то, что в недалеком прошлом его стихийные выбросы и вовсе не требовали палочки. Он не мог понять, почему сейчас все иначе.
Гарри продолжал навещать Хагрида, пытаясь наладить с ним отношения, пока в один прекрасный день тот не решил, что якобы Гарри будет неудобно его навещать. Как раз в это же время в помещении стало невероятно жарко. Тогда Гарри и решил, что пробил час.
Он проскользнул в хижину Хагрида, нашел яйцо в камине и наложил на него заклинание Глациус. Это было заклинание, которое он практиковал несколько недель, оно вызвало поток ледяного воздуха, вырвавшегося из палочки. Не вылупившиеся драконы были чувствительны к температуре, и небольшого холода оказалось достаточно, чтобы яйцо погибло.
Гарри некоторое время испытывал угрызения совести, но успокаивал себя тем, что подобное является необходимостью, ведь отправить родившегося дракона было некуда.
В течение следующих двух недель Хагрид был явно убит горем, и Гарри старательно избегал того на протяжении всего этого времени.
Хагрид в этой жизни остался лесничим, и никакого пожара вовсе не было. Все шло своим чередом, и никто из преподавателей или других студентов не заметил, что мир совсем немного изменился.
Вскоре после этого Гарри возобновил свои визиты к Хагриду, и когда великан упомянул о том, что в лесу находят мертвых единорогов, Гарри понял, что время снова догнало его.
Хагрид как-то рассказал о проклятии, что поражало тех, кому доводилось пить кровь единорога. Это заставило Гарри задуматься о том, насколько отчаянно Квиррелл стремился выжить. Он смутно вспомнил о том, что Квиррелл и Дамблдор о чем-то спорили, и у него сложилось впечатление, что Квиррелл жаждал способа получше сохранить собственную жизнь.
День, когда Гарри наконец-то удалось левитировать перо в воздухе без палочки, он решил отпраздновать. Беспалочковая магия, как он выяснил, была похожа на езду на велосипеде без участия рук. Она позволяла многое, но доставалось это ужасным трудом.
Тем временем, тренируясь снова и снова, ему удавалось поднимать чуть большие грузы — почти что полтора фунта. Легче от этого не становилось, но Гарри продолжал прилагать всё больше усилия, ведь от всего этого зависела его жизнь.
Уизли часто шутили, наблюдая за его тренировками, но Гарри просто работал все усерднее и усерднее; его чувство, что время куда-то уходит, становилось все более сильным с каждым днем.
Его план проследить за Квирреллом не удавался: каждый день он находил какие-то отговорки, чтобы не следовать за ним. И тот факт, что тот не собирается нападать на него до конца семестра, делал все еще более неприятным.
Гарри стал читать наперед на уроках. По возможности старался не замечать Квиррелла. Иногда он чувствовал боль в шраме, когда находился с ним в одной комнате, но все еще старался не отвлекаться от уроков.
Его ненависть к нему не изменилась, но на этот раз ему лучше удавалось ее скрывать. В прошлый раз он поступил глупо, зазря рискнув.
Его навыков скрытности просто не хватало, чтобы подкрасться к нему. В конце концов, он решил наблюдать и выжидать, не оставляя одержимому ни малейшей возможности застать его врасплох.