29. Конец пути
Ворон спустился на землю, подняв вокруг себя облачко каменной пыли. С таким шумом, что наверное каждый сиинтри в городе сейчас посмотрел в эту сторону.
Я не спешил сходу атаковать, молча стоя перед ним. Это была не излишняя самоуверенность, как может показаться. Просто будет лучше, если все увидят, что я не испытываю страха, а победа мне досталась не превозмоганием из последних сил, а уверенным превосходством.
В своей силе я был уверен. Безумный Ворон был слабее Арахны. Иначе бы давным давно разобрался с ней сам, а не нанимал Сайриса, в надежде что тот её столкнёт силой её же пророчества. Хитрый план, но по итогу всё вышло совсем иначе. С Арахной разобрался я и совсем по иной причине.
— Ну что, я выполнил то, что ты поручил Сайрису. Арахна не сдохла, но лишилась всех сил, — я улыбнулся. — Собственно, они у меня, как ты понял.
Ворон вздрогнул. Значит, не такой уж и непробиваемый. И этой информации он явно не знал.
— Вот, вернулся домой, друзей привёл, а ты даже спасибо не скажешь, за хорошо выполненную работу.
— КАРР! — ответил ворон.
Механизмы, прорвавшие оборону гверфов, стремительно ехали к нам. В конце концов, они просто завалили первые ряды своими телами и поехали напролом, игнорируя моих воинов. Может, оно и к лучшему. Никто из подчинённых Балтора не пострадает.
Ну а я силой Многоцветья справлюсь с чем угодно.
Придётся развеять все копии кроме той, что осталась с Айрэ, но если основные силы ворон здесь, то поддержка звукового барьера становится не так уж важна.
Фигура гигантской птицы вздрогнула, покрылась всполохами магии пустоты и стала съеживаться. Тварь принимала облик двуногого. Эту форму я тоже помнил. Ворон в стальной броне всё с тем же металлическим глазом с линзой.
— Где моя награда и слава героя, курица? — с ухмылкой спросил я.
— Не сиинтри, — ответил он. — Так мыслят аму, но не сиинтри.
— Да мне как-то по барабану, — я как-то интуитивно взял манеру общения Сайриса. Максимально пренебрежительную и насмешливую. Особенность сиин в том, что сейчас меня внимательно слушает весь город. — Это всего лишь вопрос воли, а я могу поднять этот параметр… сейчас уже на пять единиц.
Как раз недавно проверял. Сила легендарной колёсной лиры с осколком павшего бога, плюс сила Цвета. При желании я мог этот эффект ещё больше усилить, если добавлю королевское слово, способность цвета из Мертвокотья. По-правде, этот цвет вообще был имбой, универсальной в любом направлении. Но об этом я говорить уже не стал — мало ли, вдруг когда пригодится как козырь.
— Я обещал тебе в награду жизнь одной из двенадцати…
— Одной? За каждого убитого сиин я заберу жизнь пяти ворон, как тебе такой размен, курица? Твоё предательство обойдётся тебе гибелью всей твоей предательской расы.
— Предательство? — не понял ворон.
— Из Последнего Оплота сиинтри и сорамин вышли как союзники. Наши предки доверились вам, как родичам. Мы сражались на одной стороне против общего врага. И чем вы отплатили нам? Превратили нас в свою пищу!
— Вот значит, как… — протянул ворон безжизненным стальным голосом.
Механизмы замерли вокруг нас. За спиной у Патриарха собирались десятка два с лишним боевых инженеров, механистов и техномантов. Уровни за три сотни внушали уважение. Но не впечатляли, потому как мои спутники были ничуть не слабее, а численный перевес был однозначно за нами. Плюс, враг наверняка не учитывает кристаллидов — их уровни относительно невелики, но в бою за счёт сумасшедших параметров они и трёхсотнику череп проломят.
— Назови имя сиинтри, которую ты мне обещал, ворон.
— Ты можешь забрать её…
— Нет, я хочу, чтобы ты назвал имя.
Один из ворон подскочил к Патриарху, шепнув что-то на ухо.
— Не считается, — хмыкнул я. — У меня есть идея получше. Если все заложники останутся живы, возможно женщины и дети из твоего народа тоже переживут этот день. Если, конечно, вам знакомы такие понятия, а то от вас, пустотников, можно чего угодно ожидать. Может, вы и своих жрёте.
Ворон вновь чуть дёрнулся. Если я хочу вывести этого типа из себя, то линию поведения я выбрал верно. Пусть и преследовал совершенно иные цели.
— Чего ты добиваешься, сиин? Может, хватит этого представления?
— Чего я добиваюсь? Сперва, чтобы вы освободили заложников. Затем я заберу твою жизнь, тут иначе никак. Знаешь, у меня до сих пор стоит в памяти момент, когда ты жрёшь заживо моих сородичей. Такое не забывается. Тут только перекрывать ещё более яркими воспоминаниями — как ты сам подыхаешь за всё, что натворил. Ну а потом так и быть, кто не замечен в особой жестокости — будет жить.