Маг, аккуратно закатал рукав моей левой руки, нежно провел пальцем от запястья до локтя, словно примериваясь, в итоге выбрал по каким-то, одному ему известным, параметрам подходящее место, чуть выше запястья, достал из кармана огромный кинжал и парочку металлических серебряных браслетов, соединённых тонкой цепочкой.
- Не бойся. Будет больно, нужно потерпеть, но бояться все равно не стоит, страх не помогает от боли, а лишь делает её сильнее. Я постараюсь сделать всё быстро. Вам придется подержать дочь, — обратился он уже к моему отцу.
Папа подхватил меня на руки, шепча что-то успокаивающее, прижал к груди, крепко-накрепко. В следующий момент я ощутила жгучую боль и закричала. Громко, надрывно, но, увы, без слез. Мне казалось, что руку мне отрезают, и боль эта не прекратится никогда. Маг споро надел браслет, запихнув его под кожу, стянул концы надреза и замотал тугой повязкой.
- Ну вот и всё. Прости, но иначе никак. Я бы и рад обезболить, но на тебя моя магия не действует. Потерпи чуток, сейчас станет легче. Боль у вас матаморфов тоже проходит скоро. А к завтрашнему дню и рана заживет.
Я баюкала ноющую руку, но знала, что маг прав, боль отступала, уже казалось, что она принадлежит не мне, а кому-то другому, вот-вот и вовсе упорхнет вдаль, туда ей и дорога.
Маг оказался не злой, работа у него просто такая. А что зверская слегка, так что поделать, бывает.
Пока он подробно рассказывал родителям про метаморфов, я разглядывала свое новое украшение. Тонкий серебристый браслет, второе кольцо, которое было соединено цепочкой с зашитым под кожу, выглядывало из-под повязки. Мне даже понравилось. Деревенские украшений почти не носили, разве что по праздникам, и точно не дети, а у меня теперь всегда браслетик будет. Глупая, глупая Шелль, много позже я возненавидела этот браслет. Поначалу причиной стал тот факт, что его приходилось менять каждый год, раз за разом проходя через адскую боль. Мало приятного когда тебе кожу на живую режут, а что делать? Я росла, а браслет нет. Во второй раз воспоминания о моей первой боли показались мне легким дуновением по сравнению с происходящим, теперь нужно было не просто надеть на меня новый, нужно было сначала вырезать старый браслет, за год ставший неотделимой частью моего тела. Но лишь став взрослой я поняла, что это не просто браслет, это напоминание о том, что я изгой и вот тогда я возненавидела мерзкое «украшение» по-настоящему, с той неистовой силой, что присуща лишь одержимым людям. Браслет был для меня живым существом, моим истинным врагом, именно на нем сосредоточились все мои негативные эмоции. Может оно и верно, лучше ненавидеть бездушную железку чем весь мир. Иногда мне кажется, что именно ненависть к браслету спасла мою душу от полного выжигания. Но я очень хорошо понимаю почему наличие браслета проверяли ежегодно, были моменты когда я была крайне близка к тому, чтобы отрезать себе руку лишь бы избавиться от ненавистной железки.
Тот день когда я наконец освободилась от браслета, стал одним из самых счастливых в моей жизни. Впрочем, до этого было ещё далеко, в мои тогдашние семь лет ни о чем подобном я и не помышляла.
Маг закончил разговор с отцом, присел напротив меня и я вновь окунулась в омут его стальных очей.
- Ты хорошая девочка, оставайся такой. Просто не нарушай правила и все будет отлично. Родиться метаморфом не означает конец света, что бы тебе не говорили другие. Мир большой, найдется и для тебя место, помни об этом.
Маг стремительно развернулся и покинул нас, бросив на прощанье.
- Не забудьте. Жду вас через год у себя.
А я? Я была счастлива уже тем, что больше мне не надо сидеть в подвале. Подумаешь браслет, главное теперь можно снова жить обычной жизнью, целый год, не вспоминая о том что я другая.
Глупая, глупая Шелль. Другая это навсегда. О таком невозможно забыть. Не дадут.
Глава 5
Состоящая из кучки воспоминаний разных цветов
Поначалу я и впрямь верила, что всё плохое позади, что можно просто вернуться к обычной жизни «до...». Ну подумаешь староста в след шипит, он и в прошлом меня недолюбливал. Бабка Мызька про меня небылицы рассказывает, ну на то она и первая на селе сплетница, работа у неё такая: гадости про всех выдумывать. Да, другие её товарки при виде меня на всякий случай крестятся. Даже смешно, что с них старых дур возьмешь? Обижать меня всерьез деревенские всё же опасались, отец мой имел репутацию мужика сурового, все знали, что дочь в обиду он не даст, защитит если понадобится. Так что по деревне я ходила без страха. Вскоре и старосте меня задевать надоело и бабки на завалинке нашли новую интересную тему для обсуждений: сначала девица Малеха в подоле принесла, потом брюква не уродилась. Жизнь вроде бы входила в свою привычную колею.