Друзья и родня относились ко мне по-прежнему, как мне казалось. К сожалению оказалось, что только казалось.
Первое время мои братья кидались бить каждого из деревенских ребят, кто в сердца бросал мне в след: «Нечисть». Раньше я и сама могла за себя постоять, но вот после того как выяснилось, что я метаморф, отец провёл со мной серьезную беседу на предмет: «Не подставляться». То что было дозволено обычным детям: драться, обзываться, мне могло доставить куда больше неприятностей чем следовало. Я не особо поняла почему, но отцу поверила и пыталась вести себя прилично, насколько это в принципе возможно для живой, любознательной семилетней девочки. В общем отдувались за меня братья. Поначалу. Мало помалу им тоже надоело кидаться на любого, кто против меня слово вякнет, а потом и вовсе постепенно мы стали проводить всё меньше времени вместе. Я заметила, что другие деревенские ребята испытывают чувство неловкости и одновременно жгучего любопытства по отношению ко мне. Они вроде как всё время ждали, что я превращусь то ли в монстра, то ли в весёлую зверушку для забавы. Это мне совсем не нравилось и я сама шаг за шагом начала отстраняться от привычной компании. Всё чаще я убегала в лес в одиночестве, а когда наступила зима, проводила время в кузне, наблюдая за работой отца. Там было тепло и уютно, отец единственный чьё отношение ко мне не изменилось, как мне думалось. Мама, скорее всего теперь имеет смысл называть её мачехой, стала другой. Слегка, совсем незаметно, но другой. Она перестала меня обнимать, я не сразу это поняла, сначала лишь ощущала невысказанную тревогу, но вскоре заметила, она меня боится, как и все чужие. Я перестала быть для неё просто ребёнком, а стала неведомым существом от которого не ясно чего ждать, возможно она даже чувствовала опасность, какую-то угрозу для неё и остальных с моей стороны, хотела защитить от меня своих собственных детей. Защитить от меня?! Моих братьев и сестру, которых я нежно любила?! Глупость, скажете вы, но в конце концов она была простой, необразованной женщиной, если даже маги, опасаясь метаморфов, сделали всё, чтобы обезопасить от них мир, что говорить об обычной деревенской женщине? Раньше я никогда не думала о том, что мама мне не родная, а тут постепенно это отсутствие кровной связи вылезло наружу. Может если бы подобное случилось с сестрой она стала бы вести себя иначе? Не знаю. Но факт остается фактом, я словно перестала быть её дочерью. С тех пор как выяснилось, что я не человек, а метаморф она ни разу не обратилась ко мне: «Детка, доченька», только по имени, да и то чаще старалась обойтись простым «эй ты».
Я была всего лишь ребенком, мне хотелось чувствовать любовь и заботу как всем нормальным детям, этого у меня больше не было. Не удивительно, что однажды я сделала очередную глупость которая навсегда положила конец тёплым отношениям в моей семье.
Дело было на исходе весны, подходил к концу первый год моего метаморфизма, я в очередной раз сделала попытку провести свободное время в компании деревенских, но там меня окончательно перестали принимать, потому я вернулась домой с разбитым носом, порванными на коленках штанами, обиженная и злая на весь мир. Я шла к дому и думала о том как хорошо было бы если б мама сейчас обняла меня и утешила, поругала бы немного за порванные штаны, но по-доброму, как раньше. Мы сидели бы с ней рядом, близко-близко и она шептала бы мне всякие смешные и нежные слова, заплетая растрёпанную в драке косу заново, и напевала бы. Но так она поступает теперь только с сестрёнкой, не со мной.
Не знаю чем я думала, глупая, глупая Шелль. Я просто хотела, чтобы меня обняли и пожалели, потому я вошла в дом уже в облике младшей сестры и стала взахлеб рассказывать маме как меня ни за что обидели деревенские. И мама обняла, и утешила, и всё было точно как в моих мечтах: мы сидели вдвоем, я тихо радовалась, что у меня снова есть мама. А потом со смехом в горницу с улицы забежала сестра.