В подземной пещере послышались крики, звуки ударов, чей-то резко оборвавшийся стон, а затем темневший в углу зев рявкнул ружейным выстрелом, в замкнутом помещении прозвучавшим громоподобно; творило затряслось, едва ли не упав. Сотр недоуменно уставился на лаз; потрясение от осознания того, что Многоликий был Микувом сковало его мысли, которые теперь с трудом ворочались в голове: вместо того, чтобы бежать, спрятаться, Сотр стоял на месте, оцепенев.
Наконец, в проеме показалась окровавленная фигура, сжимавшая в руках курившуюся дымком пищаль.
-Н-не знаю, что нашло на них, - запинаясь, проговорил Егорка. -Видать, золото головы моим сотоварищам вскружило; каждый захотел в одиночку всю добычу упереть. Остались мы с тобой — ну ничего, как-нибудь до людей вдвоем-то уж доберемся… Пойдем, - позвал Егорка, - не стоит в этом недобром месте больше необходимого оставаться.
Плохо понимая, что он делает, Сотр двинул вслед за освещавшей путь фигурой ватажника. Оказавшись в гроте, потолок которого едва ли не касался головы, вогул увидел, что дальняя часть камеры представляет собой нагромождение валунов, среди которых виднеется узкий лаз, ведущий в темные глубины. Запнувшись обо что-то, вогул увидел, что пол усыпан кусками золота различной величины: попадались и совсем небольшие, с градину размером, и с трудом подъемные, с голову медведя.
-Грузим сколько сможем унести и уходим, - буркнул Егорка, разворачивая мешок.
Наклонившись, Сотр заметил в углу лежащего ничком Прокопия, в груди которого зияла рана от выстрела. В это время Егорка стал загребать золотину в мешок, стараясь подбирать куски побольше, начав шептать что-то на чуждом, никогда не слышанном Сотром языке.
-Что ты сказал? - спросил Сотр.
Ватажник оглянулся — шепот, который услышал вогул, пропал.
-Ничего. Работай давай.
«Там кто-то есть», - нутром почувствовал Сотр, глядя на лаз. Чтобы отвлечься от недоброго чувства, вогул схватил мешок и начал быстро набивать его гроздьями желтого металла.
***
На суденышке, преодолевавшем течение вешнего Тагта, активно работали веслами два человека. Весеннее солнце, старательно растапливающее остатки прятавшейся по падям и ложбинам зимы, купалось в быстрой мутной воде, превращало разлетавшиеся от весел капли в осколки света. Иной раз сидящий ближе к носу лодки гребец незаметно поглаживал лежащее у него на коленях ружье, словно нашел наконец долгожданную вещь, одно прикосновение к которой наполняло его душу радостью и надеждой.
Хурумхол старался не думать о своей удаче, боясь ее спугнуть. Сколько раз он взывал к Верховному, что слепил его из глины Мирового моря бесчисленное количество зим назад, в попытке донести, что люди из мяса и костей глупы, жадны, злы? Он верой и правдой служил замыслам своего создателя, несмотря на презрение к его любимцам, плетя нити мироздания в краеугольных точках своих земель, поддерживая установленный порядок в Срединном мире, но случившееся сегодня переполнило его чашу ненависти к «костяным».
Он уже давно злился из-за того, что был вынужден прятать свое истинную личину в недрах Лысого острова. Вместо того, чтобы своими ногами прокладывать тропы по урманам, хурумхолу приходилось вселяться в «костяных», дабы они не пугались его глиняной кожи, когда он появлялся средь них. Конечно, особых проблем с поиском новых тел не было: жители расположенного неподалеку павыла с радостью подставляли рты своих младенцев для вытяжки с кусочком золота. Они думали, что кусочек золота — осколок из Звездной кузницы, - поможет ребенку обрести душу; на деле же, сами того не зная, сайрынцы давали хурумхолу возможность в любое время вселиться в того, кто несет в себе желтый металл, растущий в пещере Лысого острова. Однако человек из мяса был хрупок, уязвим, да и скоропостижно старел и дряхлел, как только нагруженный знаниями разум хурумхола занимал место в его голове, что не приносило радости от широкого выбора оболочек.
«Почему я должен им служить, а не наоборот?» - тысячи раз задавался вопросом глиняный человек. «И что будет, если я перестану поддерживать порядок в Срединном мире? Возможно, рыба исчезнет в реках, на место лесов придут пустыни, и земная твердь начнет ходить ходуном, но разве меня это должно заботить? Может, это поможет вывести, словно гадов из-под крыльца, «костяных», вынудив Верховного создать новое поколение людей — подобных мне...»
Но нынешним днем хурумхол понял, что есть куда более быстрый способ стать главенствующим видом в Срединном мире, нежели ждать, пока они погибнут от разрывов нитей мироздания — подтолкнуть «костяных» к уничтожению самих себя. Поначалу, когда в пещеру спустились чужаки, он разъярился и попытался было заставить их порубить друг друга, стоило им коснуться золота, но тут его заинтересовала трубка в руке одного из них. Каково же было его удивление, когда он увидел огонь, дым и, самое главное, кровь, нажав на крючок трубки руками владельца этого смертоносного оружия! А покопавшись в памяти загнанного в угол сознания хозяина тела понял, что это не самое смертельное изобретение человечества.