На мгновение у меня помутилось в глазах. Сейчас я склонялся к варианту с наркотиками.
«Или это от нервов?»
— Верните всё как было, — прошептал я, а потом закричал: — Верните всё как было, чёрт!
Люди стали оборачиваться на меня, глядя как на психа. В общем-то, они были правы, я действительно псих. Нормальные люди альтернативных миров не видят.
В полной растерянности я пошёл вперёд и стал озираться: повсюду стояли лавочки да магазинчики. Я остановился возле палатки с прессой и, подобно Марти Макфлаю, стал высматривать год на газете.
«И на кой чёрт мне сдался год? Для античности здесь многовато машин и мобильных».
Месяц совпадал, а за ним следовал, очевидно, год: MMDCCLXXII AUC[2]. Моих знаний в области римских цифр пока хватало лишь на то, чтобы понять, что сейчас две тысячи сколько-то там второй.
«AUC — это что такое, интересно? По логике, наверное, что-то типа «нашей эры». Если здесь, конечно, летоисчисление от Рождества Христова, что не факт. Две тысячи? Похоже, что вариант с будущим, в котором Рим стал независимым государством, отпадает. Если только это не произойдёт в ближайшие годы, что очень маловероятно. Ну или если они не взяли какую-то совсем неочевидную точку отсчёта».
Я немножко отвлёкся, но паника стала возвращаться.
Что делать, если оказываешься в другой реальности? К такому никто не готов, и плана вменяемых действий просто нет. Так что мне оставалось лишь щипать себя в надежде, что я сплю, — было больно. Впрочем, кто сказал, что во сне нельзя испытать боль? Книги да кино?
«Только бы проснуться поскорей…»
Но для сна всё выглядело слишком реальным и осязаемым.
— Эй, ты! — раздалось у меня за спиной.
Я повернулся и увидел человека в чёрной форме. Незнакомая символика, никаких надписей, но, очевидно, это была форма. Тем более я заметил на ней погоны с двумя орлами.
— Прошу предъявить документы, — сказал он.
— Ты кто? — спросил я.
В латыни множественное число в отношении одного человека не употреблялось. Вопрос был лишь в том, применимо ли это к современному мёртвому (но живому) языку. Так или иначе, я предпочёл выглядеть бестактным, нежели идиотом.
— Тессарий корпуса вигилов Марк Домиций Скавенгер, — спокойно представился он. — Тебе придётся пройти со мной.
«Какие ещё вигилы? Чёрт его знает, но выглядит и говорит он как полицейский», — подумал я.
— А что я сделал? — стал я недоумевать.
Ответом был крепкий захват. Из стоявшей рядом служебной машины, которую я заметил только сейчас, вышел ещё один блюститель закона, и вместе они усадили меня на заднее сиденье. Через мгновение машина уже тронулась. Попытки выяснить, что происходит, оказались безуспешными: в ответ они лишь молчали.
Что вполне предсказуемо, меня привезли в участок и затолкали в кабинет к местному участковому. Это всё, конечно, условно, ведь я так и не выяснил, как они здесь называются, но выглядел этот полный мужик лет сорока главным вигилом на районе. Кабинет был оформлен не иначе как в стиле минимализма: бежевые стены, окно, шкаф, деревянный стол посередине, вокруг которого стояли два стула. На одном из них сидел мой будущий собеседник, на другой усадили меня.
— Здравствуй, Карл Вернер, — сказал он. — Присаживайся.
— Меня явно с кем-то перепутали, — стал объясняться я, садясь напротив. — Я…
— Документы давай сюда, — перебил «участковый».
Я обречённо достал загранпаспорт и положил перед своим мучителем. Вигил открыл его и в недоумении посмотрел мне в глаза.
— Святослав Анисимов?
— Да, я… — начал было объяснять я.
— Руссиан Федератион? — перебил меня вигил. — А что, есть такая страна? Если это, конечно, страна, потому что я в твоих документах ни слова не понимаю.
И тут стало ясно: это конец. Нет никакого английского. А если и есть, то он не использует латинский алфавит. А если использует, то не является интернациональным и никаких международных документов на нём не печатают. Но я решил не сдаваться.
— Да, есть. Такое большое пятно на карте Евразии.
Я опять пытался звучать уверенно, но не вышло. Мой голос дрожал, а глаза бегали. Вигил рассмеялся.
— Ты серьёзно? Не такое уж оно и большое, если ты о России. И да, с каких пор Российская империя стала федеративным государством?
Я не нашёлся что ответить. Слишком много новой информации за несколько секунд.
«Россия — маленькая страна, гордо именующая себя империей. Там, наверно, сейчас и свой Пётр Первый есть, отслеживающий последние писки римской моды».