во его в стране ТАМ ВДАЛИ прошло в поселке среди такого же леса, на берегу очень похожей реки - настолько похожей, что АМГЕЛА посещали мысли о переходе границы. Отец АМГЕЛА рано овдовел. Он служил почтмейстером, пока неожиданное наследство не позволило ему переехать в город и во второй раз жениться. Женитьба на молодой не прошла даром - отец вскоре умер. Еще при его жизни взбалмошная красавица завела салон, блеск, окружавший ее, ослепил АМГЕЛА (который тогда, к слову, еще был АНГЕЛОМ); после кончины отца он остался при мачехе и они вместе принялись прожигать наследство. Юный АНГЕЛ быстро растратил свою долю, между тем как средства вдовы скорее умножились. Выдав ему небольшие отступные, мачеха выставила его за дверь. С незнакомыми АНГЕЛ бывал настолько робок, что его принимали за слабоумного. Мачехе он не посмел сказать даже слова упрека. Вскоре он прибился к Ничевокам и превратился в АМГЕЛА. На стройке уважали его силу, но все же ему приходилось сносить немало насмешек. Сейчас, когда детство казалось таким близким - только незримая полоска границы отделяла его - АМГЕЛ тайно страдал, но не решался что-либо предпринять. СИМЫЙ-ЗАЕЦ с первого дня на стройке думал о побеге. Со всех сторон ему чудились подозрительные взгляды, ожидание разоблачения было невыносимо. По ночам он сушил на печи кусочки хлеба: раскладывал, прикрыв портянками, когда все спали, и собирал до рассвета. Раздобыл мешок для сухарей, достал спичек и соли. Из оружия у СИМОГО-ЗАЕЦА был финский нож, еще из города. СИМЫЙ-ЗАЕЦ был опытным вором, и знал, что для побега не мешает запастись партнером - мало ли на что напарник может сгодиться. АМГЕЛ получил вечером письмо и не спал. За дощатой стеной шумел дождь. СИМЫЙ-ЗАЕЦ скользнул в проход. У выхода к нему присоединилась другая тень, примерно того же роста. Чуть слышно скрипнула дверь. Выходя из дому, КАРЦЕР сунул в карман новенький семизарядный огнестрел. В караулке горел свет. ПАЛЬЧИК, до бесчувствия пьяный, лежал в задней комнате, придавив собой пачку бумаг. КАРЦЕР брезгливо поднял истоптанный лист - это оказалось объявление о розыске известного бандита, некоего СИМОГО-ЗАЕЦА. Лицо на плохой фотографии показалось КАРЦЕРУ знакомым. Разъяренный КАРЦЕР попытался растолкать ПАЛЬЧИКА, но не сумел, и решил сам проверить посты. На первом посту проспиртованный часовой полез к КАРЦЕРУ целоваться; на втором его чуть не убили, он едва успел выкрикнуть пароль. По пути к третьему его привлек шум у барака. Две темные фигуры бежали к лесу. - Стой! Стой, стрелять буду! - крикнул КАРЦЕР, выхватывая огнестрел. СИМЫЙ-ЗАЕЦ бежал впереди, другой старался не отставать. КАРЦЕР выстрелил. Первый из беглецов споткнулся и пропал из виду. Вторая пуля сразила его напарника. Раненый пытался уползти, но инженер стрелял снова и снова. Влажная одежда вначале только дымилась, но потом вспыхнуло пламя, тело вспучилось и опало. Инженер подошел. Убитый был до неузнаваемости изуродован пулями, но вполне мог оказаться преступником с объявления. Инженер взял за шиворот легкое, будто пустое, тело, и понес его в караулку. Теперь ПАЛЬЧИК был в его власти. Наутро все говорили о случившемся. Накануне пришло распоряжение закончить строительство к ноябрю. Начальник стройки, арестовав ПАЛЬЧИКА, уже принимал меры, чтобы ускорить работы. Половина охраны (все, кто был замечен в излишнем пьянстве) была снята и направлена на объекты. Со складов вытащены прожекторы - рабочий день увеличивался до 16 часов, а некоторые работы должны были производиться круглосуточно. В суматохе постарались не заметить, что исчез не один, а двое рабочих... Принятые меры нуждались в обосновании, и КАРЦЕР произнес речь. АМГЕЛ горько сожалел, что уехал из города. От письма ДЩЕЛИ веяло тревогой, хотя там не говорилось ничего определенного. Он стоял в толпе - замызганные одежды, красные лица, запах перегара; впереди - бочка, и на ней, на уровне лиц, вымазанные в глине, как у всех, сапоги инженера. КАРЦЕР говорил: "Отныне стройка переводится на положение участка фронта. Да, это так. Но зачем? Разве мы собираемся воевать? Наша страна называется страной Благоденствия, наш век - век Благоденствия. Почему? Разве здесь и сейчас, в грязи, мы благоденствуем? Что же, это обман? Нет, никоим образом. Наша страна называется страной Благоденствия, потому что вскоре благоденствие будет достигнуто; наш век - век Благоденствия, потому что благоденствие будет достигнуто еще на нашем веку. Мы построим его своими руками. Так против кого же мы воюем? Против голода, болезней, против косной природы, чтобы обратить ее словам на пользу. Благодаря нам, наши дети, дети наших детей, вся бесконечная цепь будущих поколений будет благоденствовать. Если надо, мы и реки повернем вспять! Некоторые положат жизнь на алтарь счастья. Я сам бы положил первый. Всем им обеспечена слава. Дело только тогда прочно, когда стоит на словах. Никто не погибнет зря - даже преступление можно искупить трудом, потом и кровью..." Все закричали ура, и кричали долго и искренне, так что с черных ветвей срывались испуганные птицы. Действия КАРЦЕРА в целом были одобрены, особенно понравилась его инициатива о превращении каждой стройки в участок фронта. Правда, численность охраны была восстановлена, вместо ПАЛЬЧИКА прислан новый начальник. Полетели штурмовые недели. В столичной прессе был напечатан цикл статей под названием "Вести с переднего края". Появились лозунги: "Слово - основа дела", "Каждому слову - настоящее дело", "Меньше слов - больше дела". Стала выходить новая газета "Слово и дело". Тут уж думать о заграничном детстве стало некогда. АМГЕЛ похудел и оброс, в глазах его завелся лихорадочный блеск. В конце третьего месяца на стройке он получил письмо от ЁЩЕРИЦЫ. ДЩЕЛЬ была беременна, он должен был стать отцом.