— Спасибо! — от всей души поблагодарила она. — Ты даже не представляешь, как меня сегодня выручил.
— Да не вопрос.
Он улыбнулся, и Яна привычно отметила, что у них с отцом одинаковые улыбки. Лучше всего к ним подходило определение «лучезарные». Потому что неизменно хотелось улыбнуться в ответ.
После того злосчастного пожара мнение Яны о Романе кардинально поменялось, и последние месяцы ее в этом только укрепили. Если раньше он казался ей просто никаким, то сейчас она все больше видела в нем черты его отца: цепкий ум, умение разруливать любые ситуации и способность найти нужные слова в напряженные моменты. Просто Рома сам по себе был мягче и спокойнее.
— Хочешь чаю или кофе? — спросила она и тут же добавила: — Вопрос без подвоха.
Он удивленно вскинул брови, на миг завис, а потом рассмеялся.
— Я про подвох даже не подумал, если честно.
Яна рассмеялась вместе с ним. Ее забавляло, что иногда ему нужно было время, чтобы обработать информацию. Оборотная сторона билингвальности и того, что в русскоязычной среде он жил чуть больше года.
— От кофе бы не отказался. Что-то я засыпаю сегодня на ходу.
— Медовый месяц? — поддела его Яна, выбираясь из машины.
Вышедший со своей стороны Роман посмотрел на нее с укоризной и едва заметно покраснел.
— Я, кажется, плохо подумал насчет кофе.
— Да ладно. Торжественно клянусь больше на эту тему не шутить.
Она нажала на кнопку сигнализации, отмечая про себя, как лихо это выглядит. Если бы еще сама домой приехала, а не с Крестовским в качестве шофера. Роман остановился у двери, разглядывая приклеенные к стене обрывки объявлений. У него была неистребимая привычка читать все подряд.
Яна набрала код на домофоне, и Роман, распахнув дверь, пропустил ее вперед.
— Ну вот, приличный же подъезд, — сказал он, когда они вошли в лифт. — Ни граффити, ни всяких «Светка — шалава», простите мой французский.
— Это у тебя такое в подъезде? — изумилась Яна.
Если ей не изменяла память, Роман жил в элитном доме в центре.
— Нет конечно. Это в Машином.
— Ну районы разные бывают. Мы с мамой тоже раньше жили… — начала Яна и осеклась.
Роман смерил ее взглядом и неожиданно спросил:
— Скучаешь?
Никто за все эти месяцы ни разу ее об этом не спросил. Даже в новогоднюю ночь, которую она провела в доме Волковых, никто не задал этот вопрос. А ведь это был ее первый Новый год в одиночестве. Потому что одиноким можно чувствовать себя и среди толпы.
— Непривычно, — туманно ответила Яна, выходя из лифта.
В квартире было прохладно, потому что они с мамой почти никогда не закрывали окно на кухне. Роман повесил куртку на вешалку, снял кроссовки и, засунув руки в задние карманы джинсов, оглядел их просторную прихожую.
— Уютно тут.
— Ага. Кухня вон там. Я сейчас.
Он, кивнув, отправился на кухню, и Яна даже не удивилась, услышав, как там зашумела вода, а потом щелкнул и включился чайник. Все-таки Рома был жутко хозяйственным.
Она залипла взглядом на его кроссовках и вдруг сообразила, что это первый мужчина в их с мамой квартире. Возможно, мама приводила кого-то, когда Яны не было дома? Впрочем, вряд ли. Их дом был только их местом. Никому постороннему сюда хода не было.
— Все нормально? — спросил Крестовский, выглянув в коридор.
Яна торопливо кивнула и пошла на кухню готовить обещанный кофе. Чайник он, оказывается, вскипятил для нее, потому что запомнил, что она не пьет кофе во второй половине дня. Такие мелочи до сих пор вызывали в ней странные чувства. То, что кто-то посторонний может вот так мимоходом о тебе позаботиться, ничего не ожидая взамен, воспринималось как незаслуженный подарок. Тем более учитывая то, что и Дима, и Рома едва не погибли из-за нее. Вернее, конечно, из-за ее мамы, но и из-за нее тоже. Она ведь могла рассказать обо всем сразу, а не ждать, пока случится катастрофа.
Яна поставила перед Романом чашку с кофе и вазочку с печеньем.
— Овсяного нет, — виновато сказала она.
— И слава богу! — воскликнул он со смехом. — У папы дома только оно. Я его уже видеть не могу.
Яна тоже рассмеялась. Вообще, общение с Крестовским-младшим действовало на нее удивительно умиротворяюще. С ним было не страшно вести себя естественно. Это с Димой Яна до сих пор была как на пороховой бочке, потому что, с одной стороны, ей хотелось доказать, что она не самый худший вариант сестры, уж всяко лучше Лены… От этих мыслей Яне каждый раз было очень стыдно, потому что они явно достались ей от мамы. А с другой стороны, хотелось стать для него человеком, с которым он будет считаться, о котором будет заботиться. С Романом ничего этого не было. Он умудрялся создавать вокруг себя очень ровный эмоциональный фон. Да, Яна подозревала, что за внешним спокойствием там бушуют бури, — чего только стоило их общение с Димкой, от которого иногда будто воздух искрился, — но сдержанность Крестовского не позволяла ему вываливать свое настроение на окружающих. Наверное, Маша видела разные проявления его характера, а может, и нет.