— Гри-и-иша, — раздалось сверху, и у него екнуло сердце.
Мелкая стояла коленями на подоконнике пятого этажа и махала ему изо всех сил. Окно было приоткрыто.
— Слезла быстро! — крикнул он и бегом бросился в подъезд.
Анька была вроде неглупой, но порой вытворяла вот такое. Потап пытался увещевать: мол, ей только пять и это нормально, но LastGreen’у от этого было не легче.
— Еще раз увижу тебя на подоконнике — голову оторву, поняла? — набросился он на сестру с порога.
С ее лица тут же исчезло оживленное выражение, губы задрожали, потом поджались. Другая бы уже ревела, но Аня только сложила руки на груди и ушла в комнату.
LastGreen бросил пакет на пол. Консервированная кукуруза стукнулась о банку колы. «Хорошо хоть не в стекле», — вяло подумал он и, скинув кроссовки, уселся прямо на пол. Нужно было встать и пойти успокоить Аньку. Она же правда его ждала. И правда была не виновата в том, что он так долго не приходил. Проведя руками по лицу, он резко встал и подхватил пакет с пола.
— Ань, иди сюда. Я тебе кукурузы купил и трубочек карамельных.
Другая бы сестренка дулась, наверное, пока у нее не попросили бы прощения, а вот Анька примчалась сразу. LastGreen раскрыл пакет, в котором лежали трубочки, банка колы, упаковка сосисок и баночка консервированной кукурузы, но сестра туда даже не заглянула. Вместо этого обхватила его за ноги и уткнулась носом в штанину.
— Там что-то скреблось под кроватью, — пожаловалась она.
— Да кто там может скрестись? — сглотнув комок в горле, пробормотал LastGreen. Перед Анькой было жутко стыдно. — Наверняка у Потапа через стенку что-то делали.
— Нет, через стенку не так скребутся, — со знанием дела сказала мелкая.
— Ну пойдем смотреть.
Под кроватью, разумеется, никого и ничего не оказалось. LastGreen некстати вспомнил, что раньше там частенько валялись носки, футболки, пустые бутылки, но после того, как мать устроили на лечение, они с Потапом и Аней отдраили всю квартиру. Поэтому больше не было ни бутылок, ни мусора.
— Ну видишь? Ничего, — указал он, выпрямляясь и усаживаясь на пол.
Аня тут же обхватила его за шею и пробормотала:
— А когда Потапка приедет? Мне без него страшно.
— Э-эм, дня через два, — протянул LastGreen. — Пойдем ужинать.
К счастью, пока на сковородке шкворчала яичница с сосисками и варились макароны для Ани, разговор о возвращении Потапа не всплывал.
Ситуация с Сашкой вышла ерундовой. Сергей, Ленин дядя, оказавшийся не только бизнесменом, но и травматологом, сразу заметил, что у Потапа проблемы с коленом. Да не просто так поохал и забыл, а в один из дней позвонил LastGreen’у и сообщил, что он ни много ни мало договорился об операции на Сашкином колене и ему теперь нужен номер телефона пациента.
LastGreen тогда так опешил, что опоздал с доставкой. Благо заказ был последним и клиентом оказалась возрастная тетечка, которая принялась причитать над его промокшим видом и даже не стала снижать оценку в приложении за опоздание.
Потап, конечно, встал на дыбы, потому что… Да странно это все. С какой стати чужой человек так заморочился, что вызвонил своего бывшего сокурсника, договорился с ним, оплатил, наверное? Хотя, может, они и по дружбе. В общем, Потап, конечно, отказался. И тогда LastGreen’у позвонила уже Лена и тоже попросила Сашкин телефон.
У LastGreen’а в тот момент даже ничего не екнуло: он ведь знал Сашку всю свою жизнь. Они дружили лет с пяти — после того как подрались до выбитых молочных зубов на детской площадке, потому что оба гуляли без мамок, а потом вместе замывали кровь в туалете библиотеки. Библиотекарша Фаина Викторовна залила их ссадины перекисью и подула на них, а после угостила чаем с печеньем. Так они и выросли вместе, смешно сказать, в библиотеке. Бегали туда без конца. Да и сейчас частенько заходили: тоже чаю попить, только уже печенье сами приносили и цветы Фаине Викторовне на праздники. Она стала уже совсем старенькой, но по-прежнему работала, и с ней можно было иногда оставить Аньку.
— Ань, я завтра вечером допоздна буду. Тебя Фаина Викторовна из садика заберет. Побудешь с ней в библиотеке до закрытия, а потом до дома сама дойдешь?
Отпускать ее одну ходить вечером по улице, конечно, не хотелось. И не потому, что он боялся, что ее кто-то обидит: на районе смертников не было — Аньку обижать. Боялся, что она опять испугается. В последнее время она без конца жаловалась: то скребется кто-то, то в подъезде темно. Впрочем, чего еще можно было ожидать, учитывая то, в каких условиях она росла?