Та не ответила, и Джорджия продолжала:
— Он ведь даже ничего не принимал. Вообще ничего. Даже снотворного не выпил. Когда мы встретились и он сказал, что не придет к обеду, я ему дала таблетку.
Она вдруг умолкла, словно удивившись собственным словам, и выпрямилась.
— Ту таблетку, Вэл, которую ты мне дала. Я хотела ее принять сама, но увидела его и пожалела. Он ее сразу выпил. Больше он ничего не принимал.
Вэл смерила ее холодным и неприязненным взглядом.
— Это была самая обычная таблетка, — сказала она.
— Ну разумеется. Конечно! — Джорджия рассмеялась, но сразу закрыла лицо руками. — Я совершенно не в себе. Просто вдруг вспомнила, что, кроме той таблетки, он больше ничего не принимал, а ты дала ее для меня.
Она словно с запозданием осознала значение собственных слов и казалась так же потрясенной ими, как и все остальные.
Вэл встала.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего, — поспешно произнесла Джорджия. — Абсолютно ничего.
Но искренность отрицания была подпорчена хулиганской гримаской, которая вдруг появилась у нее на лице.
— В конце концов, золотко, с чего бы вдруг тебе хотеть от меня избавиться?
Вот и все — но дело было сделано. Искра упала и начала тлеть. Она сверкнула во взгляде Гайоги, пролетела мимо Вайвенго и вспыхнула перед Бакстон-Колтнессом, который узнал ее и поспешно скрылся за своей осторожной фирменной маской. Он откашлялся.
— Леди Рэмиллис, — начал он. — Смерть была внезапной, и, не будь сэр Рэмиллис моим пациентом, я бы ни за что не стал подписывать свидетельство. В этом случае нам пришлось бы провести вскрытие и дознание. Вы меня понимаете?
Джорджия взглянула на него без всякого выражения.
— Разве непонятно, почему он умер? — спросила она.
На губах Басктона-Колтнесса появилась слабая улыбка, Гайоги отвернулся.
— Моя дорогая, — мягко и ласково сказал доктор. — У меня нет никаких вопросов, но в подобных случаях существует ряд формальностей, которые нельзя игнорировать. Все это очень неприятно, однако же необходимо.
Джорджия взглянула на Гайоги.
— Только не дознание, — заявила она. — Доктор, а нельзя провести вскрытие без дознания? Это возможно?
Вайвенго прочистил горло.
— Учитывая все обстоятельства, сэр, — вмешался он, — вы, вероятно, могли бы сначала провести вскрытие, а потом подписать свидетельство?
Кэмпион с любопытством наблюдал за доктором. Искушение было серьезным. В конце концов, вся его карьера состояла в исполнении просьб нужных людей.
— Думаю, это можно устроить, — неуверенно сказал он. — Мой партнер, Роландсон Блейк, хирург, наверное, согласится. Но точно не знаю. Надо ему позвонить.
В этот момент Кэмпион увидел Вэл — и ее бледное, застывшее лицо вдруг вызвало в нем волну ужаса. Он подошел к ней, взял за руку и вывел в маленький сад, который сейчас нежился под лучами вечернего солнца. Она покорно шла, сцепив руки за спиной, и молчала. Ему не хватало ее прямого, уверенного взгляда. Они молча шагали по лужайке, и через некоторое время он заговорил сам.
— О чем ты думаешь?
— Ни о чем.
— Плохи дела.
— Просто ужасно.
— Вэл, послушай…
— Что?
— Что ты ей дала?
— Обычную таблетку.
Последовала длинная пауза. Когда Кэмпион заговорил снова, голос его звучал очень непринужденно:
— Из тех, что хранятся в рисовой бумаге?
— Естественно.
Лед в ее голосе не отпугнул его. Кровные узы, как ничто другое, помогают подняться над условностями.
— То есть ты просто вскрыла упаковку?
— Именно.
— Она попросила таблетку, и ты ей дала, так?
— Ты сам там был и все видел.
— Да, — согласился он, — видел. Это меня и беспокоит. Вэл, ты же не сделала бы подобную глупость?
— Господи! — вдруг воскликнула она.
Он вздрогнул и повернулся к ней. Теперь они стояли лицом к лицу.
— Дорогая моя, — сказал Кэмпион, — ты сейчас похожа на начинающую актрису. И не надо на меня злиться.
— Прости.
Кэмпион с облегчением заметил слабую тень улыбки, хотя в глазах ее по-прежнему плескалась застарелая боль, которую он вдруг узнал и испытал при этом легкое смущение.
— Прости, — повторила она. — Все это так глупо. Я дала Джорджии совершенно обычное болеутоляющее. После завтрака она об этом попросила. Когда я давала ей таблетку, меня вдруг посетила совершенно ужасная мысль — по-моему, их называют нездоровыми импульсами, верно? В общем, я подумала, что хорошая доза цианида навсегда бы утихомирила ее чудовищную, ненасытную вульгарность. А потом я подняла взгляд и увидела тебя, почувствовала себя сумасшедшей и, видимо, вздрогнула или поежилась. Совершенно естественная реакция. В общем, не важно, все это ерунда.